В завалах

Зловеще стал на пути Ильгеринский лес… Чёрною дрёмою он окутал ущелье между двумя пустынными каменными горами. Сверху кажется, что это туча припала к нагретой земле и не может оставить её… Гневно шумит и бесится поток в чаще, ревёт и мечется, точно хочется ему поскорее освободиться от охвативших его отовсюду гранитных объятий… Хаос скал и деревьев всё ближе и ближе… Чу! Сквозь шум потока слышатся и другие звуки… Это не чечня воровская, что, притаясь, ждёт врага да норовит его расплохом взять. Здесь лезгины — «рыцари гор», они не прячутся… Солдаты вслушиваются — воинственная песня койсабулинцев всё громче и громче, точно резким рисунком выделяется на однообразном фоне грохота негодующей воды… Старая песня, знакомая многим из бойцов, бывших уже в Дагестане!.. Чутко насторожились солдаты. Каждый припоминает, когда и в каком бою он её слышал, и рядом с нею из безвестных и забытых горных могил подымаются десятки павших товарищей и, кажется, рядом в ногу идут, с задумавшимися друзьями… из далёких и безвестных могил!.. В какие-то лягут эти — ещё живые люди?.. Вот первые деревья леса… Рёв воды и напев дагестанцев здесь ещё слышнее. Они наполнили весь лес…

— Что это? — интересовался Кошенко.

Казачий офицер только отмахивается. Толстый и коротенький пехотинец-капитан, так и замёрзший в этом роковом для старых кавказцев чине, широко улыбается…

— Знаем мы это место!

«Чему он это радуется?» — соображает про себя Кошенко.

Ещё бы, чему! Для него эта песня полна значения. В ней встаёт и воскресает перед ним вся его молодость… И, как будто, чтобы пояснить это, капитан, сияющий и возбуждённый, торопливо говорит юноше:

— Я её четыре раза слышал… Хорошо знаю… Первый раз ещё с покойным Лермонтовым в Голофеевской экспедиции… Помните «Валерик» его…

— Неудачная была! — хмурится казак. — Неудачная была она…

— Да и остальные не лучше… Надеюсь, на этот раз мы не опростоволосимся… Дадим им знать…

— А в каких ещё вы участвовали? — интересуется Кошенко.

— В Ичкеринской и Сухарной… т. е., Даргинской… В этой недавно ещё…

Чу!.. Засвистали пули… В рёве воды и напеве боевого гимна — даже не слышно было выстрелов.

Старый капитан снял фуражку со вспотевшей головы и перекрестился. Словно шорох пробежал по рядам солдат. Все делали то же. «О, Господи!» — послышалось откуда-то… И тотчас же навстречу — ещё гуще, целым роем зажужжали свинцовые шмели… Вон и поток виден. Ревёт и мечется, белой пеной закидывает до верхушек скалы и деревья… Точно невидимые в воде бесчисленные громадные руки целыми горстями швыряют её… Неудержимо рвётся бешеная вода в перегородивших её камнях… На одном из этих камней гордо стоит зелёный значок муртазегита, командующего завалом. За ним мелькнула рыжая папаха, другая, третья… Остановились солдаты… Завал тянется по всему противоположному берегу. Грудами навалены там срубленные деревья, камни, земля… Как одолеть эту преграду? А за ней видна другая такая же, за той третья чуть мерещится по отвесу лесной горы… И везде, во всех завалах мелькают папахи, блестят тонкие дула ружей… «Алла, Алла!» — слышится оттуда… Перебегающая дробь выстрелов…

— Орудия вперёд! — резко командует генерал. — Картечные гранаты…

Мигом выдвинулись медные жерла и жадно направили пасти к завалам. Не поспели поднести к ним снаряды, как прислугу у орудий точно ветром смело… Пули снесли её прочь, и раненые и убитые корчатся у лафетов… Но спокойно, не торопясь, на их место становятся другие… Пли!.. Точно рухнули скалы, и разом целый ливень картечи хлынул в завалы… Пли!.. Ещё раз огненные снопы ринулись туда… Значка муртазегита уже нет, — его скинуло удачно направленным снарядом… Но так же важно и торжественно доносится оттуда с перебегающею дробью выстрелов священный напев:

   «В бой отважных кличет честь…
   Азраил летит над нами…
   В каждом дуле спеет месть
   И победа над врагами…

   Мать, не плачь! Твой сын в бою —

   Лучший воин у Аллаха…
   И не даром жизнь свою
   Он продаст врагу. Без страха —

   У завалов смерти ждёт…

   Слыша голос Магомета:
   «Кто погибнет, в рай войдёт,
   В бездну радости и света»…

Картечь ливнем падала туда, но на выстрелы наших орудий ещё вдохновеннее звучала песня дагестанских воинов… Перебегающая дробь оттуда сыпалась, не умолкая… У нас целыми рядами падали солдаты, но считать их было некогда…

— Ребята!.. — бодро и весело звучит голос генерала. — Не раз мы с вами одолевали их. Покажем и теперь им силу нашего родного штыка! Ур-ра!!.