В землях Заката

Варламов ехал медленно. Этой дорогой давно не пользовались – местами на неё нанесло земли, и жухлая от ночных заморозков трава покрыла полотно жёлтым одеялом. Несколько раз попадались промоины, но машина была с двумя ведущими мостами, да вдобавок с компьютерным управлением трансмиссией, и Евгений легко одолевал препятствия. Сказывался и опыт вождения «УАЗа» по бездорожью Карельской автономии.

Слева раскинулась голубая гладь Миссисипи. Наверное, ниже по течению была плотина, потому что река казалась необозримой, как море. Голубизна великой реки была холодно-осенней, но не мёртвой, как синева Мичигана. Миссисипи жила, неся воды к далёкому югу. Над ней нависали утёсы, по скалам карабкались сосны, в небе кружилось несколько птиц.

– Как красиво! Я уже в раю? – раздался голос Джанет.

Варламов притормозил и оглянулся. Джанет весело улыбалась. Она сидела прямо, глаза блестели, в них не осталось и следа сна. Она словно вынырнула, освежённая, из глубоких вод.

– Пока нет, – шутливо сказал он. – И при таких ценах на бензин до рая едва ли доберёмся.

Джанет потянулась:

– Ну и ладно. Только дай поесть, а то я умираю с голоду. И давай выйдем, разомнёмся немного.

Варламов остановил «ровер» и вышел. Настороженно огляделся, но голубой простор и прохладный воздух как будто не таили угроз. На траве расстелили пластиковую скатерть, и Джанет стала нетерпеливо выкладывать содержимое пакетов, а Евгений после нескольких попыток отделил от заднего сиденья два удобных пуфика.

Некоторое время они не разговаривали: Джанет была поглощена едой, а Варламов глядел на реку.

– М-да, кофе у них неважный, – наконец заговорила Джанет. – Как-нибудь надо сварить настоящий, дядя собирался положить нам банку.

Она поставила кружку и с сомнением глянула на Варламова.

– Послушай, Юджин. Мне кажется, я очень долго спала. И видела много снов. Только никак не пойму, что сон, а что явь. Помоги разобраться, ладно?

– Хорошо, дорогая, – сказал Евгений и ощутил холод внутри.

Что запомнила Джанет? Какие кошмары отныне будут мучить её?

Джанет слегка нахмурилась:

– Я видела сон. Мы стоим перед алтарём. Горят свечи, и пастор объявляет нас мужем и женой.

– Это не сон, Джан, – губы плохо слушались Варламова. – Погляди на свою левую руку.

Джанет подняла руку, вытянула пальцы и долго смотрела на золотое кольцо. Потом улыбнулась:

– Это надо же! Значит, я в самом деле теперь замужняя женщина.

Она уронила руку и снова нахмурилась.

– Я видела сон, – продолжала она. – Я лежу на чёрном. Вокруг опять горят свечи, а за ними тени. Мне как-то известно, что они хотят сделать со мной. Это хуже смерти. А потом раздаётся этот ужасный смех…

Она не закончила, Евгений торопливо заговорил:

– А это был сон. Точнее, кошмар. Поклонники Трехликого и в самом деле оглушили нас из парализатора, а потом затащили в свою церковь. Наверное, собирались совершить какой-то богохульный обряд. Но я подбросил одну штуковину, которая всех вырубила. А потом появился Грегори с подмогой.

– Хорошо. – Джанет говорила по-прежнему без выражения, но лицо несколько прояснилось. – Я видела ещё один сон, очень красивый. Будто мы едем по мосту, а он превращается в радугу у нас за спиной.

Варламов молчал, потрясённый.

– Это тоже сон, – сказал он наконец. – Я видел такой же, только давно. Но я не знаю, что он может означать.

– Как странно, – тихо вздохнула Джанет. – Мы видим одни и те же сны?

Поехали снова. Джанет пересела вперёд и любовалась пейзажами. Стало вечереть, воды Миссисипи окрасились в розовые тона. Заброшенная дорога влилась в ухоженное шоссе, которое привело в город Галена.

Как и в Другом Доле, на улицах виднелось мало машин и пешеходов. Но город отличался от других: гордые особняки неизвестных Варламову архитектурных стилей, с колоннами и арками, стояли вдоль улиц. Здания были потрёпаны непогодой, краска облупилась, но сумерки накрыли их милосердным покровом, и город смотрелся величественно. Наверное, так выглядели древние города Европы до того, как на них пролился тот адский дождь.

Ехали медленно. Джанет сначала заворожено смотрела в окно, потом стала поглядывать на Варламова.

– Где мы будем ночевать? – спросила она.