В зеркале

Автор подписывает свое письмо: «С уважением граф Назаров». Что это – шутовство? Сокращение слова «графоман»? Или свидетельство некоторого психического ущерба?

И хотя правильнее было бы отвечать на такое письмо родственникам автора, я взываю к Пушкину и зову автора к ясности и простоте.

Любители классификации – не «ярлычка», не «полочки», а именно классификации, могут дать название первой, не очень многочисленной группе «самотечных» авторов. Это психические больные. Больные эти не нуждаются во врачебном контроле или в наблюдении родственников. Заболевание их безопасно для окружающих – если не считать нервов работников редакции. Упорство таких авторов, их вера в себя обычно безгранична, покоится на медицинской стороне дела. В психиатрическую больницу из-за плагиата у Пушкина никого не отправят. Вот если бы автор вообразил себя Пушкиным – это другое дело, это уже заболевание. Но где эта грань? И есть ли она?

Мы можем разоблачить хитреца, но что мы должны делать с больными?

II Ловцы гонорара и авантюристы

Вторая группа – Испытатели «знания», «ловцы редакционных ошибок». Эта группа немногочисленна. Я не знаю, подлежат ли уголовному наказанию обманщики. Несколько лет назад в редакции архангельского журнала был такой случай. «Испытывал» редакцию альманаха некий журналист. Поведение этого журналиста было осуждено в печати, но, кажется, подобные вещи уголовно не наказуются. А следовало бы…

Третья группа – ловцы гонорара. Много стихов – особенно по областным газетам – присылаются под чужой фамилией: следуют разоблачения, а иногда и не следуют. Проза знает случаи такого рода – о плагиате Гарнича («1812 год») писали в «Крокодиле» два года назад.

Крупная доля в «пробе пера» принадлежит пенсионерам. Они пишут короткие письма, похожие одно на другое. «Я пенсионер, решил попробовать свои силы в литературном труде. Прошу напечатать мой рассказ (очерк, роман)». Обычно письма пенсионеров не содержат просьб об указаниях, о советах. Авторы понимают, что учиться литературе им поздно. Но странное дело – никто из авторов этого круга, ни один человек не обращается к самому, казалось бы, посильному труду – мемуарам. Все норовят написать роман. И пусть эти повесть и роман – замаскированный очерк или глава воспоминаний – все равно автор упорно ищет иную форму – пусть композиционно она будет неуклюжа, подражательна. В чем тут дело? Думается, что в отсутствии таланта. Пенсионеры с талантом пишут мемуары (Исаков, Майский), понимая многотрудность, серьезность овладения «техникой» писательского дела, и не надеются сладить с постройкой более сложной. Но почему пенсионеры обращаются к беллетристике? Почему писатель в этих людях проснулся лишь с получением пенсии, с голосом безделья, а всю жизнь их не тянуло к столу?

Обычно отрицательный ответ не вызывает реакции пенсионера. Да и почему бы ему обижаться.

Всякий раз, когда читаешь рукопись, стараешься представить себе автора, его занятия, его жизнь в семье, его службу, рабочее и свободное время, понять, что заставило его написать и, главное, направить в большой литературно-художественный журнал свое произведение.

Весьма низкого уровня литературное творчество военнослужащих – обычно призывников первого года службы.

Обычно это крайне беспомощное описание собственного, еще очень небольшого опыта, а чаще всего – подражания – то «Балладе о солдате», то Ремарку… Молодой человек кончил среднюю школу, где отличался литературными способностями. Сейчас он служит в армии и в свободное время – пишет. И посылает в журнал. Он просит обычно советов, но какими советами располагаю я?

Встречаются (и не так редко) дельцы, которые смотрят на ответ редакции как на казенную отписку и считают, что им отказали в напечатании только потому, что у них нет знакомства, что они не могут вовремя выпить с рецензентом. Не так уж редко приходят письма, где буквально говорится следующее:

«Что там говорить, товарищ рецензент, я отлично понимаю, в чем дело, – возьмите на себя труд «продвижения» моей рукописи. Гонорар пополам».

Или: «Мне важно напечататься, а гонорара мне не нужно – если содействуете, возьмите себе мой гонорар».

Произведения бездарны, конечно.

Кто эти авторы? Соратники Яна Рокотова, валютчики Яна Косого, товарищи спекулянта Файбищенко? Откуда возникает такое неуважение к сотрудникам журнала, к тем людям, которым они адресуют эти наглые письма?

Эта статья – не литературная консультация. Рецензии – тоже не консультации, а отзывы, но какой-то элемент совета в них приходится сохранять неизбежно.

Отзывы эти равно предназначены и для работников редакции, и для авторов рукописей. Двойственность эта определяет стиль ответа – он должен вкратце показать и редакции и автору содержание прочитанного.