В зеркале русских былин (СИ)

— От глупости! — припечатала сказительница, недовольно оглядывая меня.

— Переодевал-то тебя хоть не самолично, надеюсь?

— А то, что, жениться заставишь? — язвительно уточнила я, решив не упоминать, как попала из купальни в постель.

— Поговори мне еще, — буркнула бабуля, зыркнув на прикрытую дверь.

— Бабуль, откуда у меня огненный дар? Разве отец был стихийным магом?

— Природным колдуном, что ли? Это ты лучше у матери своей поинтересуйся. А пока на вот, пожуй.

От всунутой мне ветки какой-то сушеной травы с мелкими цветочками исходил премерзкий запах.

— Что это? — поморщилась, не желая это есть.

— Трава специальная. Тошнота уйдет и головокружение. Ты мне не кривись, раньше думать надобно было, когда Лешего злила и с такой высоты летать надумала.

— Можно подумать я специально, — не смогла смолчать, заработав еще один недовольный взгляд.

— Вот прилетит мать твоя, заберем ко мне в избу. Нечего у посторонних разлеживаться.

В груди вспыхнуло раздражение напополам с протестом.

С Кащеем было спокойнее. Он защитить может.

Но спорить не было сил. Настойка стала действовать, и я провалилась в сон.

Глава 17

— Ты, что это удумал окаянный? Совсем из ума выжил? — ворвался в сознание недовольный голос бабули, разгоняя размытые сновидения.

— Тихо, разбудишь, — негромко осадил ее Кащей.

Судя по всему, они ругались прямо в комнате, где спала я.

— Да она до утра проспит, настойку же Ярослава варила, — фыркнула сказительница.

— Ты мне зубы-то не заговаривай. Еще раз повторяю, не позволю тебе…

— Довольно. Я твоего позволения не спрашивал. Сам с девочкой поговорю.

— Не смей, Кащей. Ты ведь…

Тут бабуля запнулась, попятившись.

Распахнув глаза, замерла, наблюдая за объятым синем пламенем мужчиной.

Он надвигался на побледневшую бабулю, растерявшую мигом весь свой пыл.

— Погубишь ведь, девчонку, несмышленыш она еще. Мужиков толком не видела, даром, что в городе жила, — уже не так уверенно забормотала сказительница, не сдаваясь.

— Прекратите, — негромко попросила я, испугавшись за нее.

Все же приказывать Кащею не имел права никто. Князь Тьмы ведь.

Мужчина тут же обернулся, гася пламя.

— Как ты? — приблизился он.

— Мне лучше. Голова только болит. И локоть ноет, — приподняла я левую руку, рассматривая фиолетовый синяк.

Кивнув, мужчина опустился рядом, взяв с тумбочки у моего изголовья склянку с пахучей зеленой мазью.

Теплые пальцы бережно коснулись кожи, нанося охлаждающую мазь.

С ума сойти. Мне синяк мажет Кащей самолично. Может у меня бред? Верится как-то не особо в это.

— Не смотри так, Елена в детстве в какие только передряги не ввязывалась. Эта мазь у нас не переводилась.

Кивнув, с улыбкой поблагодарила мужчину.

Его взгляд перестал полыхать, вновь темнея. Рука скользнула выше, невесомо погладив предплечье.

— Ну, довольно. Само пройдет, — вновь подала голос бабуля, осмелев, когда Кащей перестал «гореть».

— Ратмир Мстиславович, там прибыла Марья-Искусница с Горынычем, просят пустить к дочке.

Кащей резко поднялся, убирая мазь.

— Проводи. У них двадцать минут.

— Спасибо, — негромко поблагодарила я уже открывшего дверь мужчину.

Обернувшись всего на миг, тот ничего не ответил и вышел.

— Василина, дочка! Как же ты меня напугала, — бросилась ко мне появившаяся на пороге мама.

Я улыбнулась, с легкой грустью отвечая на осторожные объятия. Как же все быстро изменилось. Теперь мне гораздо комфортнее в присутствии Кащея, нежели с собственной матерью, которая за прошедшую неделю отдалилась, благодаря одному нахальному змею, не отпустившему ее одну даже сюда. Сторожит, не иначе.

Заметив мой взгляд, Горыныч, ухмыльнулся, подмигнув.

— Что, потрепал тебя Леший?

Я не ответила, переведя взгляд на вновь заговорившую мать.

— Прости меня, дочка. Я должна была быть рядом, чтобы уберечь.

— Не смеши, Марьяна. Что ты можешь против Лешего? Самоткаными покрывалами закидаешь? Думай лучше, что с Кащеем будем делать, — отмахнулась бабуля.

— А что с ним делать? — заинтересованно подался вперед Горыныч.

— Этот то пострашнее будет, — не обращая внимание на змея, продолжила бабушка.

Мама не ответила, с непонятной грустью смотря на меня.

— Не надо, мам, — покачала головой на невысказанный вопрос.

— Мне нечего тебе ответить. Да и… не хочу, если честно. Мне давно не пять. Уж как-нибудь разберемся.

— Ты ведь знаешь, что можешь в любой момент мне все рассказать? Я всегда буду на твоей стороне.

Сдержав горькую усмешку, кивнула. Какая же ты наивная, мамочка. Полагаешь, змей позволит тебе?

Но я обещала не вмешиваться в их отношения и не стану вынуждать мать выбирать. Справлюсь и сама.

В дверном проеме возник молчаливый Ратмир.

Мама поцеловала меня в лоб и поднялась, уводя за собой упирающуюся бабулю.

Бросив на меня нечитаемый взгляд, мужчина тихо прикрыл дверь.

Он прав, мне лучше отдохнуть, пока голова окончательно не пройдет.

Проснулась, судя по ощущениям, глубокой ночью. В животе неприятно урчало, кушать хотелось ужасно.

Покрутившись минут десять, со вздохом отбросила одеяло, нашаривая на холодном полу тапочки. Бороться бесполезно. С голодом не так-то легко спорить.

— Глаша… — позвала негромко домовушку, выглядывая в коридор.