В зеркале сатиры

— Кушка? Минуточку, Клайпеда, меня вызывает юг! Я слушаю! Нет, температуру воздуха ни в коем случае не снижайте. Если слишком жарко, выбросьте в продажу новую партию прохладительных напитков! Да, вот так!

Моргает желтым глазком белый аппарат…

— Дудинка? Я слушаю! У вас ледостав? Прекрасно! Наращивайте льда побольше! А весной наладим экспорт вашей дешевой продукции в жаркие страны! Привет семье, адью!

Потом вы в изнеможении откидываетесь в кресле и говорите представителю вышестоящей организации усталым голосом:

— Вот так день-деньской, с самого раннего утра до позднего вечера… Передыху не дают.

Только умоляем вас, называя ваших воображаемых телефонных собеседников, не перегибайте палку! Помните, что филиала вашего треста на Луне пока еще не существует…

Вы дома, у своего, так сказать, семейного очага, уселись в кресле и занялись чтением «Недели».

Из кухни доносится повышенный голос жены:

— Уселся? Займись наконец делом: полей цветы, пропылесось ковер, прибей вешалку и вынеси мусор во двор.

В этот момент энергично зашуршите бумагой, чтобы создать впечатление, будто вы откладываете «Неделю» в сторону, потопайте ногами, имитируя энергичную пробежку по комнате, и продолжайте читать очередную зарубежную новеллу. Считайте, что минимум двадцать минут блаженного покоя вы уже выиграли…

Допустим, вы продавщица, и вам очень хочется поговорить по сугубо личному вопросу с подружкой, которая стоит рядом с вами за прилавком. Неужели нужно ждать обеденного перерыва? Не советую. Смело начинайте разговор при покупателях, только примените так называемый язык Эзопа. Заранее условьтесь с подружкой, что вы — это «база», «агент» — Васька Климов, уличенный в свое время в неверности, которому вы по справедливости дали отставку, а «торг» — ваш нынешний возлюбленный — Петя Чижиков. Итак, начинайте!

— Ты знаешь, Нюра, что я тебе хочу сказать. Вчера агент опять кинул заявку базе.

— Вот нахал! После всего, что случилось?

— Да, представь себе. Будем, говорит, все происшедшее считать недоразумением и начнем наше дело с новой страницы…

— Какой наглец! Он же так насолил базе!

— Насолил — не то слово. А теперь, говорит он, я, дескать, для вас готов в лепешку расшибиться…

— Ну и как ответила база?

— Она сказала: направляйте свои заявки куда хотите. А в моих глазах вы потеряли всякий авторитет.

— И агент отстал от базы?

— Нет, пришлось ей срочно связаться с торгом. Тот вмешался, и агент не солоно хлебавши смотал удочки…

Вот и поговорили. Сообщили подруге распиравшую вас новость и о нахальном визите Васьки и о том, как верный Петя Чижиков оградил вас от Васькиных домогательств…

А заодно дали понять покупателям, что, находясь за государственным прилавком, вы думаете исключительно о сложных торговых делах. И что заниматься в рабочее время посторонними разговорами просто противно вашей натуре.

Если в вашу рабочую комнату войдет начальник, ни в коем случае не вскакивайте со стула и не раскланивайтесь. Хотя вас и подмывает сделать это, чтобы засвидетельствовать преданность и уважение. Наоборот, склонитесь над столом еще ниже и водите вашей самопиской по бумаге энергичнее прежнего. Иначе у вошедшего может сложиться мнение, будто все это время вы сидели как истукан, уставившись на дверь в ожидании важного визита.

Начальник осторожно покашляет, чтобы обратить ваше внимание. Но вы ничего не слышите.

Он нетерпеливо пройдется по комнате, но вам его прогулка как до лампочки: вы увлечены своим делом.

И только после того, как вышедший из себя начальник рявкнет: «Иванов, вы что, совсем оглохли и ослепли?», — поднимитесь. А потом, проведя вялым жестом руки по лицу, как бы смахивая с него накопившуюся за день усталость, скажите:

— Извините, Петр Кузьмич, не заметил вас. Заработался сегодня до одури…

На носу экзамен по истории философии, и вас для зубрежки посадили в отдельную комнату. Заходить в нее кому-нибудь из домашних строжайше запрещено. Наконец наступило приятное одиночество и возможность заняться чем угодно: отгадыванием кроссворда, чтением последнего детектива, составлением пылкого послания к этой зазнайке Зинке. Но вот дверь осторожно приоткрывается. Будьте начеку: в комнату заглянул проверяющий. Запустите обе руки в волосы и начинайте бубнить: Абеляр Пьер, французский теолог и философ. В характерном для средневековой философии споре придерживался близких материализму идей…

Голова проверяющего исчезает. Он докладывает скопившейся на кухне публике:

— Зубрит!

Проходит какое-то время, и опять со скрипом открывается дверь, в ней показывается лицо нового контролера. Снова повторяйте:

— Абеляр Пьер, французский теолог и философ. В характерном для средневековой философии споре и т. д.

Доклад будет такой же благоприятный:

— Зубрит!

И так несколько раз.

У многочисленных, но всегда разных проверяющих сложится впечатление, что вы самый усердный зубрила на курсе. К тому же может так случиться, что на экзамене вы вытянете как раз билет об Абеляре Пьере, теологе и философе, который в характерном для средневековой философии споре придерживался… и т. д. и т. п.