В зеркале сатиры

Когда Гоша приблизился к комиссионному магазину с перекинутым через плечо приемником, его сразу же окружило несколько человек. Новенький транзистор их явно заинтересовал, а когда узнали, сколько стоит, то сразу же отошли. Один даже сказал:

— Поезжай, парень, в слаборазвитые страны, там свою цену возьмешь. — Остальные захохотали, и Гоша понял, что эти люди не покупают, а перепродают.

«Какого черта я связался с этим Рыжим? — с досадой подумал он. — Теперь настоишься здесь!» Но настоящие покупатели нашлись быстро. Ими оказались два щегольски одетых, явно состоятельных парня. Они повертели в руках приемник, несколько раз переключили волны, послушали и спросили:

— Сколько хочешь за эту игрушку?

— Сто шестьдесят.

Парни обменялись между собой несколькими непонятными фразами, и один из них отсчитал деньги. Гоша поспешил к метро. Когда он вошел в вестибюль, то увидел около касс Рыжего.

— Ну вот, я уже управился, — сказал Рыжий, кося глаза в сторону. — Состоялась сделка?

Гоша молча передал Рыжему деньги. Тот пересчитал их и, сунув Гоше десятку, побежал к выходу. Уже у дверей он обернулся и крикнул:

— Спасибо, дружище! Завтра жди меня возле «Пионера»!

Запрятав десятку поглубже в карман, Гоша проворно сбежал по эскалатору. И потом всю дорогу до Галаховки думал о ней, прикидывая, на что ее истратить. Сумма в десять «рэ», как любил говорить Гоша, выплыла совершенно неожиданно и вносила известную путаницу в его финансовые расчеты. Все необходимые для текущих поделочных работ расходы были запланированы у него заранее, аккуратно расписана каждая копейка как из собственной стипендии, так и из добровольных дедушкиных ассигнований. Беспорядка в денежных делах Гоша не терпел. И эту рано пробудившуюся в нем хозяйственную жилку еще давно заметил дед.

Однажды утром, когда внук собирался в школу, Фотий Георгиевич незаметно заглянул в его комнату и увидел следующую картину. Гоша сидел за своим столом и что-то шептал. Дед прислушался.

— На эту копеечку, — как бы размышляя вслух, нашептывал внук, — я куплю ириску, на эти две — чай, пятачок — за булочку. А три копейки оставлю на завтра…

Тихо позвякивали перекладываемые с места на место медяки. Фотий Георгиевич, стараясь не потревожить Гошу, удалился на цыпочках. И подумал, что вырастет его внук не мотом, не расточителем, каких теперь немало среди молодежи, а человеком, умеющим ценить деньги.

И дед не ошибся. С годами хозяйственная смекалка внука все больше крепла и развивалась. Особенно если дело касалось покупок. Вернувшись из магазина или с рынка, Гоша делал деду подробный финансовый отчет и вручал сдачу до последней копейки. Больше того, Гоша внес в их ежедневные продовольственные закупки рационализацию. Он заметил, что у них с дедом, как, впрочем, и в других семьях, накапливаются продовольственные остатки: черствеет и портится недоеденный хлеб, прокисает молоко, вместе с супом выбрасываются на помойку куски мяса. «Это непорядок», — решил Гоша и точно подсчитал, сколько же на самом деле нужно им с дедом тех или иных продуктов, чтобы свести отходы к минимуму. Ежедневные траты на питание заметно убавились.

Тех же принципов придерживался Гоша и в своих личных покупках. Когда каждый день мастеришь что-нибудь, то всегда есть соблазн размахнуться пошире и закупить материалов побольше. Раньше Гоша так и поступал. А потом убедился, что отходы получаются неоправданно большими и больно бьют по карману. И вот теперь, собирая кинокамеру для подводных съемок, он точно подсчитал, что ему потребуется для этой довольно сложной конструкции, и составил подробную смету. Наличных денег вполне хватало. А тут еще подвернулась эта десятка. Куда ее деть?

Решение созрело в тот момент, когда Гоша просунул сквозь штакетник руку, чтобы откинуть крючок, закрывавший калитку их с дедом дачи изнутри. Десять «рэ», полученные за дружескую услугу от Рыжего, должны были нырнуть под воду. Что означало это принятое юным конструктором решение, разъяснится позднее. А пока, довольный принятым решением, Гоша радостно приветствовал деда:

— Салют подводникам! Как сегодня водичка?

— Мокрая! — подражая шутливому тону внука, ответил Фотий Георгиевич. — Садись обедать, небось проголодался?

Гоша прошел в свою комнату, переоделся, помыл руки и, усаживаясь за стол, сказал:

— Хоть чувствую, дедан, что дело идет к старости, но на затухание аппетита пока не жалуюсь. Все в норме. Может, как у тебя, сказывается морская закалка?

— В ней, в закалке все дело! — весело ответил Фотий Георгиевич, наливая внуку полную тарелку наваристых щей.

Когда со щами и котлетами было покончено, дед полез в холодильник и вынул оттуда торт. Снятый с раскаленной плиты чайник фыркал и брызгался во все стороны.

«Пенсию старик получил, — решил Гоша, — сейчас будет жертвовать на конструкторские дела. Но я ему преподнесу сюрпризик».