В зеркале забвения

Как Юрий Гэмо относился к своей довольно широкой известности? — думал Незнамов, лежа на своей гостиничной кровати. Сам он такого никогда не испытывал, и даже в маленьком районном центре Колосово, он был человеком незаметным. Вновь назначенного главного редактора сразу же начинали узнавать везде: в магазинах, на рынке, на автобусной станции, не говоря уже об официальных учреждениях, а его, Незнамова, похоже даже в районном комитете партии не очень хорошо знали. Нет, у него было множество знакомых в городке среди самого различного люда — работников райкома, исполкома, тех рабочих лошадок, которые оставшись на своем, посту десятилетиями, хотя менялись первые и вторые лица власти, заведующие разными учреждениями. Его знали учителя школы, библиотекари, работники милиции, прокуратуры. Но не выделяли из окружающей массы, как выделяли первого секретаря райкома, председателя исполкома, прокурора, начальника милиции, главного редактора газеты и директора школы. В какой-нибудь очереди, которых тогда было множество, ему не предлагали пройти вперед, ему не находилось лишнего билета, когда местный кинотеатр был переполнен. Но ведь слава Юрия Гэмо была иная. Его книги вышли на английском, французском, немецком языках, в странах так называемой народной демократии…

На этот день Незнамов наметил себе посещение иностранного отдела Публичной библиотеки имени Салтыкова-Щедрина. Может быть, там, в толще каталогов, затерялось упоминание о каком-нибудь зарубежном издании книги Юрия Гэмо.

Конечно, расскажи он кому-нибудь: сыну или даже Борису Зайкину о своих изысканиях, каждый из них давно бы посоветовал бросить это бесполезное занятие. Незнамов должен был, в таком случае, рассказать все, открыться до конца. А этого он не мог сделать, точно так же он не мог остановиться в своих, как он уже с горечью убедился, бесплодных поисках. Единственное, что они приносили ему — это новые сновидения, когда он становился Юрием Гэмо, неожиданные озарения в памяти со всеми мелочами обыкновенной, повседневной жизни, неясную и смутную надежду где-то в будущем, быть может, превратиться в Юрия Гэмо, слить свою душу с его душой, и тогда раздвоенное время обретет единство и цельность.

Иностранный отдел Государственной библиотеки имени Салтыкова-Щедрина был оснащен компьютерами, и, с помощью молоденькой служительницы, Незнамов погрузился в недра электронной памяти. Как и ожидалось, никакого успеха это не принесло, как и обращение к систематическому каталогу с сотнями карточек в длинных деревянных ящичках.