В железном веке

Пастор Вро и сам поистине бесстрашен; такого мнения о нем не один Йенс Воруп. Он выдвигал иногда такие дерзновенные предложения, что у его прихожан волосы дыбом становились. Они исполнялись священного трепета, который, правда, быстро улетучивался, так что попытка пастора взорвать устоявшийся быт ни к чему не приводила. Но все же оставалось смутное впечатление, что по воздуху пронесся шум крыльев мятежного ангела. Да, пастор был с люциферовским душком; он не только сотрудничал в крупной свободомыслящей столичной газете, он вообще питал слабость к мятежным ангелам.

Неплохо иметь пастора, который во имя общины взваливает на себя самое тяжелое бремя и своими деяниями как бы исполняет древние заветы. Таким образом, для него оправдывается половина хорошей старой пословицы: «Свобода не только Тору, но и Локе!» И при этом ему не приходится много ставить на карту.

А время было не такое, чтобы разрешать себе уклоняться с прямого пути, об этом часто думалось Йенсу, когда он слышал рассказы о том, на какие жертвы способны были старые грундтвигианцы, о многолюдных «собраниях друзей». Теперь собираются в высших народных школах, и это обходится столько, сколько номер в гостинице; а тогда так и сыпались подношения, пожертвования, многие привозили с собой целую свинью или ком масла, не говоря уж о том, во что обходилось содержание «свободной церкви» и помещений, где происходили собрания. А какое самопожертвование проявили крестьяне, соорудив за какие-нибудь несколько лет целую сеть «красных цитаделей» духовной жизни — высших народных школ!

Все это пришло на ум Йенсу Ворупу, пока он ехал домой, и он в который раз подумал, что пастор Вро может иной раз загнуть такую загадку, что волей-неволей будешь шевелить мозгами. Но делал он это как-то особенно, по-своему, так что его и на слове поймать нельзя было. Вот как теперь: что он, в шутку или серьезно сказал, что поможет Йенсу приобрести здание церкви? Это было бы интересно знать. Право же, дух времени требует скорее сноса старых церквей, чем сооружения новых.

Да, те времена были другие! А теперь кто же позволит себе отдать свои накопления, чтобы засеять духовную ниву, а потом спокойно пожинать радость жизни? Почва требует теперь фосфатов и чилийской селитры, а работа на полях — машин. Но благо им было, старикам, вечно парившим в облаках, — с этим Йенс не мог не согласиться, особенно в такие минуты, когда он уставал от вечной погони за деньгами.

А приятно это было: стоя на вершине холма, оторваться на минуту от будничных дел и вместе со своим духовным пастырем посмотреть, что получается, когда вещи ставятся на голову. Это и поразмыслить заставляет и поддерживает внутри человека царство божие. Духовной пищи столько, что и не справиться с ней.

XI

Пастор Вро попал в газету — рабочую газету, издающуюся в Фьордбю! Возчик, приехавший на хутор за молоком для кооперативной фермы, спозаранку оповестил об этом всех. Но никто не хотел верить, это было слишком нелепо: чтобы жалкая газетка осмелилась задеть такую особу, как пастор! Газету редактировал какой-то сапожник, мастерская которого находилась в одном из глухих закоулков Фьордбю; у сапожника были бесконечные неприятности с полицией, он потратил полжизни на отсидку в тюрьмах; его присуждали то к тюремному заключению, то к денежному штрафу, тоже заменяемому тюрьмой.

В полдень, во время завтрака, явился почтальон. Он подтвердил слова возчика и мог черным по белому доказать, что распространившийся слух соответствует действительности: он держал в руках экземпляр газеты, адресованный Нильсу Фискеру. Почтальона угостили чашкой кофе, пока Йенс Воруп читал статью.

Она была достаточна зла! Пастор Вро написал в какой-то газете статью против рабочих, которых обвинял в том, что они отсиживаются в «известном месте», увиливая от работы, вместо того чтобы честно трудиться. По этой именно причине отечественная промышленность не может выдержать конкуренции с заграницей, где рабочие либо стоят на более высоком уровне, либо... обладают лучшим пищеварением... Йенс Воруп невольно рассмеялся, в последней фразе он узнал пастора. Коротко говоря, рабочий деморализован и лишен всякого чувства ответственности перед обществом, — такими неизбежно становятся маленькие люди, когда у них отнимают религию.