В живых не оставлять

Отвечать не требовалось. Марат прикусил губу и шагнул к двери. Выходя из кабинета, он уже звонил в единую справочную скорой помощи. Адрес больницы оказался знакомым, там пытались помочь самой первой жертве сломанных астр Александру Волкову. По пути Валеев нашел визитку врача Маргариты Савенко. К ней он и направился, когда прибыл в больницу.

Савенко улыбнулась, увидев знакомого полицейского, выслушала вопрос и ответила:

— Алиса Никитина, я ее помню. Ну и вас, конечно, Марат.

— Что с ней? — не терпелось узнать Валееву.

— Сломанные ребра, перелом ключицы, обширная гематома на бедре. Легко отделалась, если говорить о теле.

— А что еще? — нахмурился оперативник.

Врач стала объяснять:

— Вы поймите, просто так под поезд не бросаются, психическое состояние девушки внушает серьезные опасения. Ведь Никитина не первый раз у нас. Я помню, в каком жутком стрессе она находилась после смерти близкого человека. Обычно время лечит душевные травмы, но с ней все наоборот. Не знаю почему, но ее психическое состояние резко ухудшилось.

— Я знаю. Если бы Волков был единственной причиной стресса, но после него, — Валеев стал загибать пальцы, подсчитывая трупы, затем махнул рукой и сообщил: — Позавчера у нее скончался отец.

— Бедняжка, — посочувствовала Маргарита. — Пока Никитина лежит в хирургии, но, раз имела место попытка суицида, ее обязаны обследовать в психиатрическом отделении.

— Я должен с ней поговорить, — решил Валеев.

— Сейчас это проблематично. Ей вкололи обезболивающее и успокаивающее. Приходите завтра. — Маргарита посмотрела в глаза Марату и добавила: — Тоже будет моя смена.

— Я хотя бы посмотрю. Где она?

— Ну что ж, я покажу. Накиньте халат.

Врач провела Валеева по коридору и открыла дверь в одну из палат, указав раскрытой ладонью на пациентку, подключенную к капельнице и приборам. Марат подошел ближе. Он убедился, что перед ним та самая Алиса Никитина, подозреваемая в серийных отравлениях. Он тронул ее руку.

Девушка приоткрыла веки, но ее взгляд был блуждающим, неосмысленным.

— Алиса, это я, — произнес Марат.

Девушка отреагировала на голос паническим страхом. Она сжалась, зажмурилась, ее тело заколотила мелкая дрожь, все графики на приборах задергались, как ненормальные.

Врач отстранила Валеева, прижала руку пациентке, зафиксировала иглу и вызвала медсестру.

— Вы видите, ей надо отлежаться, — возмущалась она, выпроваживая оперативника в коридор.

— В ее палату может зайти каждый? — спросил Марат, отметив дверь без замка.

— У нас не тюрьма, товарищ майор.

— А она может уйти? — Валеев беспокоился, что Алиса вновь исчезнет.

— Как? Она под воздействием препаратов. А вот вам лучше пока уйти, — ласково убеждала врач.

43

Алиса прислушивалась к новым ощущениям. Пахнет лекарствами, она в постели, тело изранено, но физическая боль осела колким осадком в ее организме и почти не беспокоит, если не двигаться. Она осторожно приоткрыла глаза, мутная пелена размывала предметы, неясные образы вдруг становились четкими и тут же тонули в вязком тумане. Она закрыла глаза, но картина почти не изменилась. Что рисует ее фантазия, а что происходит наяву?

Сломанные астры. Цветы засели в ее подсознании, являются во сне, видятся в руках прохожих, в витринах магазинов, в зеркальной мути луж, растревоженных шагами, и даже падающими с неба. Каждый раз при их появлении она в страхе дергается, отталкивает их от себя, пытается бежать, пока не понимает, что ей показалось. Это дурное видение. Но хуже всего, когда белые астры проползают в ее жизнь по-настоящему. По злой иронии эти цветы называют живыми, но их жизнь уничтожена дважды: сначала срезана на корню, затем сломана у бутона безжалостной рукой.

Последний раз пугающие белые астры появились на пороге отцовского дома. Она не поверила, ведь она убежала от них. Это там, в Москве, бутылки, цветы, трупы как-то связаны между собой, но она вырвалась из порочного круга, оборвала связи, уехала, никому ничего не сказав. Она подняла цветы, чтобы убедиться в их безобидности, и тут же отбросила сломанную мерзость. Безжалостные астры опять нашли ее.

Войдя в дом, она уже знала, что увидит там труп. Кто на этот раз? Отец!

Она выбежала, слезы душили ее и прожигали сердце. Она заголосила, не в силах сдерживаться, скорее не от горечи потери, а от жалости к себе. Она металась по двору и в страхе крутила головой, пытаясь увидеть бывшего мужа, устилающего путь к ее смерти сломанными цветами. Он не остановится. Она должна бежать отсюда сломя голову.

Сломя голову, сломя голову, сломя голову… Именно эти слова стучали в ее голове в такт колесам поезда, пока она возвращалась в Москву. Перестук в голове сохранился, даже когда колеса затихли. Она вышла на вокзале, прошла по перрону, увидела внизу рельсы, притягивающие стальным блеском, и поняла, что обязана сделать. Сломать голову, сломать голову, сломать голову…