В зоне риска. Интервью 2014-2020

– Нет, сначала она пришла в царскую империю с Запада. Вспомните антинигилистические романы Лескова. А после революции половая вседозволенность поддерживалась, даже насаждалась советским государством, точнее, частью правящей верхушки. Коллонтай, одна из высших советских чиновниц, пропагандировала и осуществляла в личной жизни теорию «стакана воды». То есть, удовлетворить сексуальные желания с новым партнером – то же самое, как выпить стакан холодной воды в жаркий день. Ничего предосудительного. Потом поняли, что с таким обществом, где все пьют «стаканы воды» со всеми, ничего путного не построить. Отсюда строгости в отношении «бытового разложения» с конца 1920-х. За бытовуху вычищали из партии на раз! А куда деваться? Страну захлестнула волна венерических болезней, семьи распадались, едва образовавшись, царила безотцовщина, безобразничали толпы беспризорников… Группа Сталина, кстати, с самого начала стояла за «традиционные ценности», и это, думаю, одна из причин её победы над троцкистами. Надоел людям разврат под серпом и молотом. Эротизм из искусства был выметен железной метлой. «Тёмные аллеи» в советской литературе начала 1930-х годов уже были невозможны, а в 1920-е были ещё возможны. Взялись и за однополые пристрастия, появилась жёсткая статья в Уголовном кодексе. А что ж вы хотите, если даже «за колоски» сажали!

– Книга «Быть русским в России» встраивается в ряд всех ваших книг, которые вышли за последние 30—40 лет. А вы не попробовали сменить жанр? Сегодня самый тиражный жанр в российской литературе – это политическая фантасмагория. Авторы, два знаменитых писателя, которых многие читают, это Виктор Пелевин и Владимир Сорокин. Было бы интересно почитать фантазии на тему отвязанных 20-х годов прошлого века.

– Интересно, но ещё интереснее написать честный, основанный на документах исторический роман о той эпохе. Все фантазии померкнут. Но это в профессиональном смысле гораздо труднее написать: нужен настоящий талант и колоссальный объём знаний. Кроме того, в жанре «альтернативной истории», антиутопии я начал работать раньше Пелевина и Сорокина. В 1993 году вышел мой скандальный «Демгородок», он и до сих пор переиздаётся. Я сконструировал там ситуацию, когда в постсоветской России взял власть и навёл порядок капитан атомной подводной лодки, прозванный благодарным народом «Избавителем Отечества» – ИО. В конце концов ему нашли невесту из рода Синеуса (брата Рюрика) и венчали на царство. А что? Чем не «транзит власти»? Роман имел большой резонанс, вызвал споры и, думаю, отчасти повлиял на Пелевина и Сорокина, тогда только формировавшихся. Возможно, я вернусь к этому жанру. Но есть принципиальная разница. Постмодернист, как правило, пишет на уровне достаточно поверхностной филологической игры, и даётся это ему легко. Мой же реалистический подход требует такого глубокого погружения и такой густоты текста, что расход творческой энергии просто несопоставим. Пелевин и Сорокин – писатели хорошие, спору нет, но у них действуют люди—символы. Нет характеров, а в литературе главное – характер. Возьмите «Гиперболоид инженера Гарина» Алексея Толстого, вроде, тоже фантастика, но там есть характеры, судьбы – и роман с волнением читается до сих пор. Лучшую фантастику пишут реалисты. Если я и возьмусь за такой сюжет (а он у меня давно созрел), то ждать результата придётся не один год…

– Мы, ваши читатели, – люди терпеливые. Подождём!

«Аргументы недели», ноябрь 2019 г.

Секс в СССР был!

– У Саши Чёрного есть строки:

Когда поэт, описывая даму,
Начнёт: «Я шла по улице. В бока впился корсет»,
Здесь «я» не понимай, конечно, прямо —
Что, мол, под дамою скрывается поэт.
Я истину тебе по-дружески открою:
Поэт – мужчина. Даже с бородою.

Разумеется, автора и его лирического героя никогда не следует отождествлять. Но в книге «Весёлая жизнь, или Секс в СССР» очень много совпадений с вашей биографией. Насколько она биографична?