Ва-банк

— Но даже в этом я потерпела неудачу. Я стала засыпать и сделала не слишком глубокие порезы, чтобы кровотечение было серьезным, или, по крайней мере, мне так позже сказали. Таблетки, которые я приняла, оказались намного опаснее. Папа нашел меня вовремя. В обед он пришел домой, чтобы проверить, как у меня дела. По его словам, все утро его преследовало нехорошее предчувствие, и он вернулся домой. Он спас меня, — Брианна слегка вздрогнула и немного повернула голову, чтобы прижаться щекой к моей груди.

Спасибо, Том Беннет.

— Я так рад, что у тебя ничего не вышло, — прошептал я. — Моя девочка не может быть идеальной во всем, — я пытался, как мог, поднять ей настроение, но этим разговором было трудно управлять. Моя роль заключалась в том, чтобы слушать, так что я снова поцеловал ее волосы и приложил руку к ее сердцу. — Когда я буду разговаривать с твоим отцом, то обязательно его поблагодарю, — прошептал я.

— Я очнулась в психиатрической клинике. Первые слова моей матери были о том, что у меня произошел выкидыш, что я совершила кое-что невероятно глупое и эгоистичное, и что врачи вынуждены были поставить меня на учет как суицидального пациента. Она плохо разбиралась в ситуации. Я знаю, что стала ей обузой. И теперь, когда я стала старше, могу только представить, через что я заставила пройти своих родителей, но, по всей видимости, она даже не хотела разбираться в мотивах моего поступка. Мама снова и снова говорила о том, что беременность — это благословение, но в данных обстоятельствах, похоже, это ее серьезно беспокоило. У нас непростые отношения. Она осуждает практически все, что я делаю.

Брианна снова вздохнула у моей груди. Я просто продолжал прикасаться к ней, чтобы убедить себя в том, что она действительно здесь. Моя девочка рассказывала мне о своих самых сокровенных тайнах, находясь в горячей ванне, обнаженная, в моих руках после умопомрачительного траха. У меня не было никаких жалоб. Ну, может быть, несколько, но я бы не высказал их Брианне. Я продолжал омывать теплой водой ее руки и грудь и размышлял о том, насколько я не одобрял ее мать. Какая мать сказала бы такое дочери после попытки самоубийства?

— Когда все было кончено, родители отослали меня в милое место в Нью-Мексико. Прошло время, мне стало лучше, и я, наконец, научилась жить со своим прошлым. Не безупречно, но я добилась определенного прогресса. Я обнаружила в себе интерес к искусству и повзрослела.

Брианна снова замолчала, прервав свою историю, словно оценивала, как я воспринял ее рассказ, и был ли я в шоке или в ужасе от нее. Она слишком сильно переживала. Я обхватил ее запястье со шрамами и поцеловал неровные рубцы. Незначительные белоснежные царапины контрастировали с идеальной кожей с полупрозрачным блеском и проступающими голубыми прожилками вен. Мысль о том, как по этой коже проводили лезвием, огорчала меня, как и мысль о том, что ей пришлось пережить.

И тут меня осенило… Ведь Брианна пыталась покончить с собой в то же самое время, когда я находился в афганской тюрьме, собираясь…

Она сплела наши пальцы вместе, вырывая меня из моих мыслей. Она поднесла наши руки к своим губам и на этот раз Брианна поцеловала мою руку. Я почувствовал прилив тепла по всему телу и попытался задержать то восторженное чувство, которое она во мне вызвала, потому что этот ее жест просто оставил меня без слов.

— Я не знала, что мой папа ходил к сенатору Оукли и, в сущности, шантажировал его. Он был разозлен тем, что чуть не потерял меня и обвинял во всем Лэнса Оукли. Папа хотел выдвинуть обвинения, но понял, что я была не в состоянии выдержать суд и, вероятно, никогда не буду к этому готова. Плюс ко всему мама просила его бросить это дело и дать мне возможность обрести душевное спокойствие, убедила его ограничиться чисто формальным расследованием. Но папа по-прежнему жаждал возмездия в той или иной форме. Сенатор Оукли просто хотел всю мерзость засунуть как можно подальше от своей политической карьеры, поэтому он вынудил сына поступить на службу в армию и, когда Лэнс был отправлен в Ирак, он устранил тем самым свою основную проблему. Затем он организовал мое поступление в Лондонский университет, и, когда пришло время, я была вполне готова покинуть Нью-Мексико и отправиться в колледж. Мы выбрали Лондон главным образом потому, что он был далеко от дома, и там тоже присутствовало искусство. Я хорошо владела языком, а тетя Мари уже жила здесь какое-то время, поэтому я бы не осталась одна-одинешенька в чужой стране без поддержки семьи.

— Так сенатор точно знал, где ты жила все эти годы? — ситуация была ужасной, намного хуже, чем я предполагал, и риск для Брианны был просто огромен.

— Я не знала об этом до прошлой недели, — прошептала она. — Я думала, что получила стипендию за свои собственные заслуги.