Ваалан

Конечно, я слышал это слово, означавшее бесправное положение африканцев в некоторых странах, а именно в ЮАР.

— Так вот, Алекс, апартеид черных закончился с приходом к власти Нельсона Манделы, и начался апартеид белых. Теперь мы — бесправные негры в этой стране, теперь мы здесь на положении рабов.

Он покосился на наших охранников. Те весело болтали, заливаясь смехом под действием травки.

— А почему вы в кандалах, вы что-то натворили? — мой вопрос заставил вздрогнуть мужчину.

— Натворили. Не дали изнасиловать мою племянницу. Ребята бились, но их быстро скрутили, наш дом сожгли, бедную Сьюзи изнасиловали и убили, а мы, как видишь, здесь.

Только сейчас я обратил внимание, что лица парней в синяках и ссадинах. На минуту я оторопел, после времени, проведенного в Иордании и Саудовской Аравии в женском теле, не думал, что встречу еще более бесправные страны. Теперь, после рассказа Ната, длинное имя произносилось трудно, я понял, что ошибался, когда думал, что арабские страны — это вполне демократические общества.

Айман вслушивался в наш разговор. Часть он не понял и просил перевести. В двух словах ввел его в курс дела, сомалиец заметно скис.

Послышался шум подъезжающей машины, и наши охранники встрепенулись. Татуированный остался, второй вышел: через приоткрытую дверь ангара был виден свет машины. Минут через пять негр вернулся и крикнул пару слов татуированному. Направился к нам, снимая с плеч винтовку.

— Вставайте и выходите к машине, — скомандовал он на плохом английском.

Человеку с ружьем трудно перечить, мы все встали, а негр с синяком под глазом и не садился. Потянулись к выходу, я шел замыкающим. На улице стояла грузовая машина с открытым верхом. Водитель, тоже негр — они, блядь, вообще кончатся, эти негры?! — подсаживал нас, помогая забраться. В кузове скамеек не было, пришлось садиться на пол, измазанный красным.

Натаниель оказался рядом со мной, его племянники тоже недалеко, у одного их я заметил глубокий порез на руке, перехваченный носовым платком. С высоты кузова хорошо были видны огни города, располагавшегося чуть ниже. Татуированный сел в кабину, а мудак с винтовкой — в кузов, оттеснив нас в угол и наставив на нас оружие. Машина тронулась, набирая ход. Когда мы выехали из города и понеслись по асфальтной дороге, Нат оживился:

— В аэропорт везут, — сказал он мне и потом что-то прошептал и племянникам.

Минут через двадцать мы подъехали к одноэтажному зданию, где одиноко дежурил очередной местный житель темного цвета в униформе, с пистолетом на поясе. Татуированный выскочил из кабины. При свете лампы, освещавшей проезд, было видно, как что-то перекочевало из кармана в руки охранника, он зашел в будку и поднял шлагбаум. Мы беспрепятственно проехали дальше, обогнули угол двухэтажного здания и выехали на бетонную полосу аэропорта.

Вдалеке виднелся силуэт небольшого самолета с мигающей лампочкой желтого цвета на брюхе. Наш грузовик уверенно покатил до самого самолета и остановился впритык с открытой дверью, которая находилась на уровне нашего кузова. В дверном проеме показался человек, скорее всего, пилот. Обменявшись парой фраз с татуированным, он включил красный свет в салоне самолета. Негр с винтовкой просто перешагнул и оказался внутри самолета, показывая нам знаками следовать за ним.

Теперь я был первым в колонне. Стараясь не упасть, мелкими шагами дошел до края кузова и шагнул внутрь. Сильной рукой меня встретил пилот, на нем было даже подобие комбинезона, и отшвырнул в глубь салона. Умудрившись не упасть, я вцепился в сетку, натянутую в салоне самолета по бортам. Следом за мной в самолете появились мои товарищи по несчастью, избитый негр запрыгнул сам, проигнорировав руку.

Это был небольшой самолет наподобие нашего «кукурузника». Сидений в салоне не было, но под ногами лежали плотные подушки типа сидушек, натянутая сетка позволяла держаться руками. Красный свет фонаря на потолке салона окрашивал происходящее в мрачные тона. Пилот прошел в кабину, минуту спустя заработали моторы. Табуированный закрыл дверь, провернул ручку до упора вниз. Вместе со вторым негром они уселись чуть поодаль, держа нас всех в поле зрения.

Несколько минут наш самолетик прогревал двигатели, то повышая, то снижая обороты, шум стоял очень сильный. Затем обороты стали повышаться, и без предупреждения и инструктажа со стороны отсутствующих здесь стюардесс, самолет рывком начал разбег и спустя секунд десять оторвался от земли, закладывая небольшой поворот вправо. Я досчитал до тридцати, когда подъем завершился и самолет выровняло. Уши закладывало от шума моторов. Дотянувшись до иллюминатора, посмотрел вниз. Внизу проплывали освещенные поселки. Часть крыла мешала рассмотреть подробнее.

Опустившись, начал думать. Мое состояние еще не позволяло мне драться с превосходящими силами, и я пока не чувствовал в себе силы. С момента спасения из воды не было состояния ускоренного видения, когда чужие движения мне казались замедленными. А что, если я потерял свою реакцию? Или, может, просто организм пока бережет меня из-за моих повреждений?