Ваалан

Я лежал на спине, подложив руку под голову, притомившаяся Эну пристроилась на моем плече, выставив грудь на обозрение. Никогда раньше у меня не было негритянки, хотя в Москве они встречались часто. Всегда считал, что от них воняет, но Эну пахла свежестью, апельсинами и страстью, это было тем неожиданней, что я не видел, чтобы девушка принимала ванну. Или импровизированная сауна дала сногсшибательный эффект чистоты?

Я не заметил, как заснул, а проснулся под утро. Девушка еще спала, положив мне голову на грудь. Осторожно, чтобы ее не разбудить, я вытащил затекшую руку. Эну проснулась, потянулась, словно кошка, и легко вскочила на ноги. Ее взгляд скользнул по мне.

— Угайя?

— Не понимаю, — я встал подниматься и лишь тогда понял, о чем она.

Утренняя эрекция, вот что вызвало ее вопрос.

— Угайя, — подтвердил я, — но чуть позже.

Эну кивнула, очевидно угадав смысл, а мне срочно надо было опорожнить мочевой пузырь, чтобы она не приступила к «угайя» прямо сейчас. Натянув шорты и накинув рубаху, я выскочил во двор в поисках строений определенного типа, но, пробежавшись по деревне, ничего не нашел. Эну следовала за мной как тень. После моего второго прохода поняла в чем дело, и показала в сторону реки.

Река в этом месте давала несколько рукавов, совсем маленький и мелкий делал излучину всего в пятидесяти метрах от крайней хижины. Добравшись до нее, я нашел то самое место, судя по многочисленным отпечаткам ног и характерным следам органического воздействия человека на природу. Река все уносила вниз по течению… Чтобы потом впасть в озеро, в котором мы пили! Подавил позывы к рвоте, я утешил себя тем, что до озера добрых десять километров, а ниже человеческого жилья не было.

Пройдя сотню метров по одному из рукавов, я быстро сполоснулся, отчего моя кожа стала с красными разводами.

Эну ждала меня у крайней хижины. Кроме нас, проснувшихся я не заметил. Она беззвучно смеялась, показывая на мои разводы.

— Угайя? — спросила она снова, когда я дошел до нее. Блин, «угайя», конечно, хорошо, но вчера я сжег на ней несколько тысяч калорий, которые мне хотелось восстановить.

— Угайя, — тупо повторил я, чтобы не разочаровывать ее, и вспомнил анекдот, где каждый раз мужу, вернувшемуся с работы, жена вместо ужина предлагала секс. В конце концов мужик начал бегать к соседке, чтобы покушать, хотя обычно к соседке бегают по другому поводу.

В хижине голод пропал, а процесс «угайя» растянулся на полтора часа. Лишь услышав, что вся деревня проснулась, а от костров потянуло жареным мясом, девушка химба решила, что пока хватит. Набросив шкурку на грудь и повязав набедренную повязку, она выскользнула за дверь.

Нат вломился ко мне без стука и предупреждения:

— Как ночь, Алекс? — вяло поинтересовался он, окидывая глазами скудное убранство, и только потом заметил следы мази и красные разводы на мне. Его глаза расширились от удивления, но от вопросов африканер удержался.

— Нормально. Скакали до утра на животном святого Бенедикта без седла и без уздечки, — выдал я фразу с «Декамерона», которую запомнил после прочтения.

Африканеру она показалась остротой номер один в мире: он смеялся несколько минут, хлопая себя по ляжкам и чуть не задыхаясь.

— А как у тебя прошел процесс осеменения представительниц местной деревни? — на мой вопрос Нат только кивал, продолжая хохотать. Отсмеявшись, африканер вытер выступившие слезы:

— Крепись, Алекс. Эти негритянки — горячие штучки, еще двое суток нам придется безвылазно кувыркаться. Они верят, что только три ночи подряд способны гарантировать зачатие. Выходить из хижины можно только поесть и справить нужду, кстати, они это делают в реке, точнее, в маленькой протоке, где нет крокодилов.

— В курсе, — буркнул я, думая над тем, что еще двое суток таких любовных игр приведут к мозолям на определенных частях тела.

— Ну, я думаю, что трое суток мы продержимся, покушаем нормально, мяса у них теперь вдоволь, при необходимости парни подстрелят живность, а потом двинем дальше, — Нат, уходя, подмигнул мне, чуть не столкнувшись с Эну, которая нырнула в хижину с двумя огромными кусками мяса на большом зеленом листе.

Поставив передо мной еду, девушка скромно отошла и села в угол:

— Маин, — она показала рукой.

— Иди сюда, — позвал я ее, — маин Эну!

Она посмотрела на меня испуганно и отрицательно покачала головой. Вот так новости! Мужчину для секса выбирает женщина, но кушать вместе с ним ей нельзя? Что за чушь! Поднявшись, подошел к девушке, протянул руку: она доверчиво вложила розовую ладошку в мою лапу. Чуть ли не силой подвел ее к мясу и усадил рядом с собой, взял один кусок и вложил в руки. Эну даже вздрогнула, но взяла, опасливо смотря в сторону двери.

— Кушай, маин! — придал голосу чуть строгости.

Девушка, поколебавшись, вонзила зубы в мясо. Сев рядом, я взял второй кусок. Мясо было чуть недоварено и недосолено, но вполне съедобно. Когда я управился, Эну проронила.

— Маин? — теперь в голосе была вопросительная интонация.