Ваалан

— У нас дозаправка в Додома, это Танзания. Бомбардье — региональные самолеты, много топлива не берут. Баки маленькие.

Пока шла дозаправка, нас отвезли в здание аэропорта, где мы посидели с картошкой фри и колой, пока не объявили посадку.

Еще три часа полета, и мы вновь заходим на посадку. Под крылом — море разноцветных огней. Пилот объявил, что мы приземляемся в аэропорту Боле города Аддис-Абеба. Таможенный контроль здесь немного серьезнее, но все равно спустя рукава. Наш рейс на Тель-Авив вылетал в восемь утра, у нас было два часа с копейками, которые мы потратили, шастая по аэропорту, который также оказался вчетверо меньше Внуково.

На это раз нам предстояло лететь на Боинге 737, очень популярном в России. Самолет был заполнен, что меня удивило. Но всезнающий Никитин поведал, что из-за безвизового режима сотни эфиопов стремятся в Израиль, ссылаясь на еврейские корни, и что тут существует уже несколько поселений эфиопов-евреев. Кроме эфиопов, в самолете были семеро евреев-ортодоксов. Шапочки на затылке, на странных патлатых волосах.

Полет продолжался около четырех часов, нам дважды предложили минеральную воду и кофе, в то время как евреев обеспечили полноценной еду в больших красивых коробках. Евреи были верны себе даже в Эфиопии, все лучшее доставалось им.

Меры безопасности в аэропорту Бен-Гуриона в Тель-Авиве резко контрастировали с двумя предыдущими: сплошные сканеры, металлодетекторы, обученные собаки на каждом шагу. Пассажиры проходили сквозь этот нескончаемый поток изучающих тебя глаз, приборов и носов. Нас дважды останавливали для дополнительных вопросов, но узнав, что россияне, довольно радушно отпускали после беглого досмотра.

До вылета в Москву было меньше двух часов, и мы толком даже не успели осмотреться, когда объявили посадку. И снова началось обратное сканирование, осматривание и обнюхивание, но уже прилетающих пассажиров. На мой взгляд, досматривали тщательнее. В зале ожидания перед воротами «13» — надо же, какое число — собралась внушительная толпа россиян, за час до вылета успевшая занять очередь на посадку. Меня всегда удивляло именно это: зачем занимать очередь и терпеливо стоять целый час? Всех посадят на самолет, без вас он не улетит!

Но такова наша ментальность, привыкшие всего добиваться в очередях, мы по-прежнему являемся заложниками своего прошлого.

Впервые за последние семь месяцев на меня обрушилась русская многоголосица, радуя и оглушая своими подробностями. Пожилая пара жаловались на свои болячки, платиновая блондинка с перекаченными губами советовала по телефону подруге день рождения отметить непременно в «Домашнем очаге» в Одинцово, двое парней обсуждали сиськи еврейских проституток в Старом Городе Иерусалима, бегали и визжали дети, солидный мужчина в черном костюме оправдывался от яростно наседавшей на него мегеры, видимо, являющейся его женой по совместительству.

Когда объявили посадку, хвост из людей пришел в волнение, слышались упреки в нарушении очереди. Мы дождались, пока площадка опустеет, и спокойно прошли по рукаву в самолет, снова в боинг-737.

Рейс был аэрофлотовский. Это не реклама, но еда была вполне сносная, чем немало удивила Ната, привыкшего летать голодным. Из-за Сирии приходилось делать крюк, мы летели над Средиземным морем. Над Кавказом облачность не давала ничего видеть.

Нат смотрел на поля, леса и озера, проплывающие внизу, на огромные нераспаханные площади земель и восхищенно качал головой.

— Алекс, там внизу все или черное или зеленое. Неужели эти земли лежат без хозяина?

— Нат, ты видел только мизерную часть, плодородные земли у нас тянутся на тысячи километров без человеческого жилья, было бы только кому работать.

— Насколько велика Россия в сравнении с ЮАР?

Я переадресовал вопрос Никитину, который, произведя в уме расчеты, ответил Нату на отличном английском:

— Примерно в пятнадцать раз.

Африканер замолчал, ошеломленный цифрой, он привык считать свою страну огромной, а тут ему такое выдают. Солнце склонялось за горизонт — еще час и наступят сумерки — когда самолет начал плавное снижение. Я глянул вниз: города-спутники Москвы высились многоэтажками в лесных массивах, вдалеке мелькнула речка.

— Нат, мы практически над столицей. Смотри, вон это Москва, — показал я африканеру, который с этого момента плотно оттер меня от иллюминатора.

Когда, снижаясь и заходя на посадку во Внуково, мы захватили край города, он, ошеломленный размерами, спросил:

— Это все Москва?

— Нет, мой друг, это только часть Москвы.

Самолет коснулся колесами дорожки и покатился, подрагивая. Взревел реверс двигателей, самолет сбросил скорость и аккуратно покатил на стоянку.

Вопреки моим ожиданиям, нас не прикрепили к рукаву. Выйдя на трап, я понял почему. В тридцати метрах от нас стояло три джипа Лексус в сопровождении полицейской машины с включенной мигалкой. Мы спустились по трапу. Пассажиры спешили попасть в автобус, мы же, ведомые Никитиным, подошли к джипам. Трое плечистых здоровых парней в костюмах обменялись рукопожатиями: