Вадим

Колька вскинул васильковые глаза, а затем снова обратил их к продуктам. Из дальнего дверного проема вынырнула Маша с приклеенной к уху телефонной трубкой и исчезла. Вадим долго смотрел туда, проверяя, на самом ли деле она ушла, и не мог оторваться: ему все казалось, что из-за косяка торчит край туфли или выглядывает глаз… Застав себя за этим занятием, он оправдался тем, что наверняка уж духовная-то ее сущность витает здесь неподалеку, чтобы все про всех вынюхать. Но после столь свинского суждения ему стало так неприятно, что он рассмеялся. Колька от удивления приоткрыл рот.

— Слушай, неужели все может быть так просто? — начал Вадим жизнерадостно. — Даже обидно. Слишком уж клишировано, примитивно. Отец бросил, или его вовсе не было… А ему, типа, все равно, что ты доказать пытаешься. Не может же быть все так просто?

— Не может, — живо согласился Колька, — но это вариант. — И тут же добавил: — А впрочем, почему не может? Состоялся уже крах и коммунизма, и либерализма, и рационализма… Физика, математика, экономика — все пережило крах и трансформацию. А поп-психология так и осталась стоять, никто ее не отменял. Почему? Работает.

Взглянув с интересом на неопрятные остатки пищи на столике, Колька поковырял в них пальцем и выудил целехонький пирожок, удачно пришедшийся в качестве завершающего аккорда:

— Я что хочу сказать. Я тебе сразу про отцов-детей все выложил потому, что ты сам мне выдал эти детали. Потому что это сразу на язык просится человеку… ну это… испорченному поп-психологией. На самом деле правда может быть такой, о которой мы никогда не узнаем. Но, в любом случае, у каждого человека должна быть своя история. Это — твоя история.

— Да что это за история… Мелко как-то. Даже стыдно.

16

Родился я в 1946 году в поселке Верхняя Пышма под Свердловском. Жили небогато: отец работал электриком, мать по хозяйству. Был я в семье младшим сыном, а самой младшей была сестра. Мать умерла, когда мне было шесть лет. Стирала белье в реке по осени, стояла по пояс в холодной воде. Потом — воспаление легких, всего месяц прожила после этой стирки.

Помню, отец созвал нас, ребятишек, в комнату. Умерла ваша мать, говорит. Сам пустил слезу; мы слезу пустили. С тех пор нам стало туго. Я нянчил маленькую сестру, ходил в школу. Каждое утро шагал один три с половиной километра по лютому морозу, а потом обратно. Всего раз в жизни принес тройку. Отец тогда молча хлестнул меня ремнем. После этого я забился в кладовку и от стыда не выходил целый день.

А потом отец опять женился. Хорошая была женщина Лидия Петровна, но у нее у самой было пятеро детей. Нас с братьями отдали в интернат. Там я и проучился, и прожил остальные девять лет. Отца видел редко, сестру еще реже. Братья учились в других классах, мы почти не общались. Мать я вспоминал все время. Думал о той жизни, которой она жила. Меня такая жизнь не устраивала.

В комсомол я вступил в пятнадцать лет. После интерната пошел в училище на камнеобработчика. Потом поступил в Свердловский горный институт имени Вахрушева на горномеханический факультет. Учился на отлично, предметы давались легко. Но я все искал другого. Стал активно участвовать в общественной жизни: выпускал стенгазету, организовывал субботники. После третьего курса меня перевели как подающего большие надежды в Московский горный институт и дали место в общежитии.

Институт я закончил с красным дипломом, был распределен в крупную организацию. Первые три года пришлось поездить по стране. Затем устроился на сидячую должность, но с большим объемом работы, где можно было проявить свои способности. К тому времени я встретил Олесю, студентку, мы встречались несколько месяцев. Не очень часто — мне приходилось брать работу на дом. В начале 1971 года мы поженились, а в конце года у нас родился сын Вадим. От моей организации получили двухкомнатную квартиру в новом районе. Приезжал отец, погостил две недели. Родители Олеси не помогали, поэтому было трудно. В первый год в новой квартире было так холодно, что спали под одеялом в рейтузах и кофтах. Мебели почти совсем не было.

Вадима отдали в ясли в шесть месяцев. Олеся закончила институт и пошла работать — преподавать в техникуме. Я уже два года был в партии, и мне порекомендовали по системе партийной учебы получить высшее политическое образование. Я поступил в областной Университет марксизма-ленинизма на отделение «Основы советского законодательства» на факультет идеологических кадров и начал учиться заочно. Конечно, особого интереса к проблемам теории и политики КПСС у меня не было, но к тому времени стало ясно, что только на способностях далеко не уедешь.