Ваенга эир (СИ)

К весне союзники прислали новые истребители - американские "Томагавки" и "Киттихоки".

- Сегодня погода... Летите?

Сафонов повязал тёплый английский шарф. В военное время здесь никто не относился строго к соблюдению формы.

Обнял жену.

- Как прикажут. Игорёк ещё кашляет?

Сына он практически не видел.

- Меньше, но... Боюсь, ещё одна зима на Севере его доконает.

- Ну, ничего. Немца от Москвы отбросили. Чуть потеплеет - езжайте к моим в Тулу.

- Поверить не могу... Мой Борька - командир полка. И как тебе?

Она была готова болтать с ним о чём угодно - вот так, одетым, на пороге квартиры. И в Ваенге редко видятся, а если уехать на Большую землю...

- Хреново. Что без патронов перед двумя "Мессерами". А своим слабака показать не могу, ни Алёшке-раздолбаю, ни остальным... Одно дело самому или, там, эскадрилья... Да и на аэродроме хлопот полон рот, каких раньше не знал.

- То есть больше командовать - меньше летать?

- Нет, Женечка. Только личным примером.

- Опять...

- Не волнуйся за меня. Я обязательно вернусь.

- Па-апка!

Разбуженный разговором, в прихожую влетел Игорь. В руке сжимал маленький краснозвёздный самолёт - он и спал с ним.

Отец подбросил сынишку над головой, очень аккуратно, чтоб не задеть близкие стены. Война зачастую отнимает не только жизнь целиком, но и отдельные, чрезвычайно важные куски жизни - часы, что мог бы уделить сыну, Сафонов проводил за совещаниями, разносом нерадивых подчинённых, "выбиванием" топлива, боеприпасов, запчастей, за отписками и приписками, тысячью других дел. Что поделаешь - служба.

Прокрутившись полдня, он смог присесть единственный раз - у стойки шасси "Киттихока". Кухаренко, пилот этого истребителя, ходил смурной, и комполка безошибочно догадался о причине хандры.

- Так что Мира? Успокоилась?

Алексей привычно достал курево.

- Плохо. Сама не своя. Никого к себе не подпускает, только псину его тискает.

В ожидании следующей операции союзников московское начальство распорядилось остаться ей в Ваенге. Последние пару месяцев Сафонов не видел Миру, документы на перевод Кухаренко охотно таскал ей в казарму.

- Так что духи и помада...

Лётчик сердито шлёпнул ладонью по обтекателю.

- Чушь это всё. И я ерунду порол. Выходит - правда она его любила.

Сафонов больше думал о своём.

- Вот бабья доля, если твой мужик - истребитель. Меня жена на аэродром провожает и всё смотрит от двери, будто видит в последний раз. Потом ахает - прилетел-таки.

Он вытащил семейное фото с улыбающимися лицами Жени и Игоря.

- ...У неё ребёнок будет.

Командир догадался, что упустил нечто важное из монолога Кухаренко.

- У кого? Чей ребёнок?

- У Миры. От Смита.

- Вот те раз... Ничего. В войну часто бабы с детьми остаются без мужиков.

- Она не останется. Я предложил байстрюка признать. Как родится.

- Согласилась?

Кухаренко чертыхнулся.

- Нет пока.

- Не мудрено, если её ребёнка заранее байстрюком зовёшь.

- Ну да... С бабами трудно. С "Мессерами" и то проще...

Свою проблему Сафонов решил просто - в апреле отправил Евгеню с сыном к матери, после окончательно переселился в казарму, чтоб не видеть пустой квартиры.

Теперь летали часто. Тяжёлые американские истребители позволяли уходить далеко в море на прикрытие союзных конвоев.

30 мая 1942 года Кухаренко, следуя ведомым, увидел дым из-под капота машины Сафонова.

- Девятый! У тебя мотор дымит! Возвращаемся?

- Отставить. "Юнкерсы" над конвоем. Атакуем!

Очередь хвостового стрелка пронзила и без того "больной" мотор. Пули прошили алюминий блока цилиндров, разорвали проводку, топливные магистрали... Самолёт отвесно устремился к воде.

- Борис! Прыгай! Пры-ы-гай!!

Отчаянный вопль Кухаренко в эфире услышали на советском эсминце, что шёл в составе конвоя. Капитан запросил у командующего эскортом дозволения идти на поиски Сафонова. Англичанин отказал.

Всех этих деталей Евгения, конечно, не знала. Ей сообщили только главное.

Был яркий июньский день. В небе над Тулой безмятёжно светило солнце. Игорёк носился вокруг обеденного стола.

- Мама! А когда папка прилетит... А почему ты плачешь?

Ей не хватило сил на ложь. Упав на колени, женщина прижала сына к себе.

- Не прилетит твой папка... Фашисты его убили.

Игорь всхлипнул, но каким-то чудом сдержал слёзы.

- Вырасту - сам убью их всех.

Маленькая ручка сжала деревянный краснозвёздный самолётик, выструганный отцом в далёкой Ваенге.

От автора

Повесть основана на реальных событиях, пусть и без документальной точности.

За два месяца боевых действий над Кольским полуостровом британские истребители заявили о тринадцати воздушных победах. Впоследствии подтвердилось двенадцать. Это - уникальное для того времени достижение результативности и, конечно, честности в отчётах.

Из побед Бориса Сафонова (лично и в группе) данными противника подтверждается не менее семнадцати. Из числа "Юнкерсов", атаковавших союзный конвой у входа в Кольский залив 30 мая, два не вернулись на базу, один из них или даже оба уничтожил Сафонов в последнем бою - на истребителе с неисправным двигателем.