Вагнер – в пламени войны

И вот я снова прислушиваюсь к тишине, и вот снова где-то там вдалеке окрикивают кого-то из своих. Да, в эту ночь я стал очень религиозен, обратившись ко всем богам мира, которые, наверное, меня тогда и хранили. Это состояние потом пройдет. Такое бывает тогда, когда человек себя ощутил песчинкой в мироздании, песчинкой, от которой уже ничего не зависит. Мозг в смертельной, критической ситуации, когда не в состоянии найти ответ, начинает искать того, кто этот ответ ему даст, кто за него решит ту задачу, которую человек вот в этот самый смертельный момент решить сам не в состоянии. Обычно этим существом, которое дает ответы и решает за человека все задачи, выступает какой-либо религиозный персонаж. Да, религиозный или другой мистический персонаж, который более всего нравится человеку или к которому его приручили семья или общество. Это как пример с утопающим, готовым ухватиться за любой предмет или за любую руку, что может оказаться возле него. Но если утопающему думать некогда, то у меня время есть, и это время тянется – минута за минутой, час за часом. Вот я смотрю на часы, на них уже два ночи. Двигателей от машин уже не слышно, и это несколько успокаивает, но не снимает напряжение, так как я понимаю, что, если двигатели не работают, это еще не значит, что хохлы ушли. Начинает светать, и еще выжидаем немного – и вот уже светло, надо выходить и искать дорогу. Однако не спим и ждем рассвета не только мы с пулеметчиком. Оказывается, наши «братья» с Украины тоже ждали рассвета, чтобы то ли переправиться через переезд, то ли… черт знает зачем, но двигатели украинской техники мы услышали весте с разрывами снарядов возле ворот здания, в котором провели ночь. Клали снаряды возле угла склада, попадало и подальше от ворот, метрах так от них за десять или более. Начались разрывы и слева от склада.

– Там гудит мотор, – говорит мне пулеметчик, показывая рукой в правую сторону от нас, к лесополосе, откуда мы вчера возвращались, после разговора с нашими бойцами. – И там тоже гудит, слышишь?

– Слышу, их здесь двое, – отвечаю я ему.

Разумеется, слышу все это я. Обстреливают. Видимо, вчера еще нас здесь заметили, когда мы сюда шли или когда выходили из склада. Ночники у них есть. Понятно, они думают, что здесь группа целая, а может и более нас, и что мы укрепляемся на переезде.

– Сейчас если успокоятся, то бежим до насыпи, – предлагаю я. – Успеем?

– Успеем, – говорит пулеметчик. – Я первый побегу, а ты за мной, не отставай.

Так и решили. Ждем. Справа обстрел прекратился, но двигатель еще слышен, а вот слева кроют нас. И тут удар по крыше – в крышу попал снаряд, пыль и хлам посыпались на нас сверху. Крыша полутрухлявая обдала нас своей полувековой дрянью, состоящей из опилок и пыли. Обстрел прекратился. Слышим только, как удаляется от нас их машина. Видимо, они тоже работают по отчетной системе. Наверное, их хохлятский командир БМП доложил своему командиру наверх, что, «вот точно попал по цели», то есть по крыше склада, а если попал, то цель, конечно, поразил… Молодец, хохол! И не важно ему, что поразил он только крышу, а нас не задел, тут главное отчет – поразил цель! А раз, поразил, значит, задачу выполнил. Выполнил, значит, можно уезжать. Иногда отчетная система, и не раз я убеждался в том, великолепная штука на войне, но если только ею пользуются враги. Итак, убедившись, что работающих двигателей более нет поблизости, мы решились на марш бегом сначала до железнодорожной насыпи, а затем и до лесополосы.

Пулеметчик подошел к проему в воротах, быстро переставил сначала одну ногу, затем вторую и рванул к насыпи, я за ним. Бежим. Оглядываюсь назад, никого нет. Но все равно тревога в организме гонит нас неистово вперед. Главное, чтобы нас не срезал кто, главное добежать. Прыгнули в овраг, проходим по оврагу метров десять в сторону дальше от переезда и, найдя в насыпи более подходящее место для того, чтобы можно было забраться на нее, лезем вверх. Перебираемся через железку и бегом вниз, а потом до деревьев.

– Ушли, – говорю я, отдышавшись. – Так, теперь где-то здесь…

– Здесь, здесь тропинка, – отвечает мне пулеметчик. – Найдем сейчас. Ночью мы рядом с ней бродили и все время проходили мимо нее.

Двинулись дальше, проходя лесополосу, беря чуть левее. Буквально минут через пятнадцать вышли на тропу. Идем по тропе, но молчим, так как еще не уверены точно, что вот это та самая тропа. Однако когда прошли метров тридцать, справа показалось кирпичное здание, на углу которого была маленькая башенка. Эта башенка как бы приделана к правому верхнему углу дома и служила более декорацией для строения, нежели жилым помещением.

– Правильно идем, – говорит пулеметчик, глядя на дом справа.

– Дом?

– Дом, – отвечает пулеметчик. – Я специально запоминал, когда шел, что нам по дороге попадалось.

– Точно? – спрашиваю я его.

– Точно, точнее не бывает, – утвердительно отвечает он. – Мы близко от базы, Курдюмовка здесь рядом совсем. Вчера около нее ходили, как слепые котята.