Вагнер – в пламени войны

Да, еще, нужно сказать, что Лесник был очень спокойным человеком. Он рассказывал, что его ранило в ногу, попал в госпиталь, и там его лечили. А потом вдруг решили выписать и отправить на передовую. Замечу, что у штурмовика-вагнеровца передовой является не то, что имеют теперь в виду журналисты, показывающие кадры с фронта или же даже военные корреспонденты, которые виды разные тоже видали. Передовая штурмовика-вагнеровца находится там, куда не пускают ни военкоров, ни других представителей общественности, так как смерть там совсем рядом ходит в виде противника. Что это значит? А это значит, что если туда попадает человек с болями в ноге или хромой сильно, ну каким и был Лесник, то его может ждать истребление. Он просто не сможет вовремя из-за своей болезни отреагировать на ситуацию. Бежать надо – не сможет, прыгать надо за дерево или за угол куда – так тоже не сможет. И думает все время он о своей болезни, а не о деле, ради которого сюда прибыл, ведь боли-то есть в ноге или еще где-то там. Нельзя больного на фронт отправлять, на самую передовую. По банальной причине нельзя, так как из-за болезни его убьют. Но Лесника выписали. По его словам, он возмущался, но ему врач в Луганском госпитале ветеранов сказал, что «за все надо платить в жизни, вот и поезжай воевать». «Платить в жизни» – это он намекал на то, что Лесник являлся кашником, на то, что он прибыл из лагеря, и значит, здесь, на войне, обязан искупить, видите ли, свои преступления. С особой изуверской философией, однако же, подошел к этому делу врач. Но с какой-то философией очень мерзкой, даже для меня, циника. И еще, дело все в том, что кашникам, если они ранены, нельзя раньше срока уезжать домой долечиваться, их возвращали на войну, где они должны были выработать свой контракт с «Вагнером». Напомню, что в Проект «К» забирали из мест лишения свободы на срок до шести месяцев, и эти шесть месяцев человек должен был находиться или в подразделении боевом, или в госпитале.

Теперь об Императоре. Император был у нас старшим 220-й точки, командиром. Командиром он был интеллигентным, и сколько я ни рассматривал его со всех сторон, никак понять не мог, за что же его когда-то в лагерь посадили… Это был спокойный, адекватный, здоровый и высокий молодой мужчина, лет так двадцати семи или двадцати восьми, но тридцать я ему не дал бы. Возможно, что Император, как я предположил тогда, был бывшим сотрудником органов. Ходили мы вместе с Императором и к Пеплу, который перебрался совсем далеко с прежнего места, к самому центру Курдюмовки. Его штаб находился за большой аркой, что проходила сквозь высокую насыпь, разделявшую саму Курдюмовку на две части. Так, ночью, когда уже спать легли все, а медики где-то бегали по позициям, и только Лесник высиживал последние свои двадцать минут на своем табурете возле входа в подвал, был на посту, к нам пришел Кристалл. Да, к нам пришел гость – Кристалл.

Кристалл не был командиром, но был славным бойцом, который ошивался при командирах, а значит, все знал и выполнял особого рода поручения руководства. Этакий адъютант его превосходительства Пепла. Вот он явился к нам и объявил, что Императора надо будить, так как Пепел его к себе вызывает. Императора разбудили, он собрался и взял меня с собой. Видимо, я как телохранитель пошел с ним. В любом случае, с ним идти больше некому было. Нас всего-то три человека здесь, а группу штурмовую можно и не считать, так как у них иное подчинение. Кстати, вся группа прибыла только что с учебного центра и была не обстреляна, и потому они сидели в подвале безвылазно, и все для них здесь было ново и тревожно. Вот представьте себе, что вас привел командир на точку, сказал: «Не бойтесь», – и ушел на штурм, с которого еще и до сего дня не вернулся. О чем думать будете? Вот то-то и оно… И потом, обстрелов таких они еще не видели и не слышали, какие были в «тихой» Курдюмовке. Так вот, пришлось нам идти до Пепла. Шли молча. Я шел за Императором, держась за его ремешок от рюкзака, чтобы не потерять дорогу. Луны-то не было, и темень стояла, что и предметов никаких по дороге туда различить нельзя. Единственное, что я услышал от Императора, это слова «Осторожно, мины». Он предупредил, что будем проходить мины противотанковые, которые были разложены поперек дороги. Как он это место, где мины стояли, опознал, черт его знает. Может быть, он их чувствовал организмом, может, экстрасенс какой – шутка. Шли долго, так как двигались в темноте, на ощупь, и потому очень-очень медленно. Да, пришли к Пеплу. Думали что-то серьезное. А Пепел спрашивает:

– Зачем пришли?

– Кристалл пришел, сказал, что ты вызывал, – отвечает Император.

– А-а, уже нет ничего. Все разобрали. Возвращайтесь, – говорит нам Пепел.

– Что разобрали? – спрашивает его Император.

– Палатки. Каждый должен был по палатке получить. Но нет уже ничего. Разобрали. Идите.

– Можем уходить? – спрашивает Император Пепла.

– Да, вы свободны, – отвечает Пепел.