Вагнер – в пламени войны

– Ок! Попал. Подтвердили по рации! – говорит он мне.

– Кто подтверждал? – спрашиваю.

– Наблюдатель со 155-й, – отвечает мне зам.

На этом я не остановился. Заряд забил я в пушку туго и думал, угощу я друга, постой-ка, брат хохол… Снова пошли мы с замом на дело. Он на свое место наблюдать из бинокля, а я в поле бегом. Снова пробегаю пять метров от построек в поле, поворачиваюсь лицом к элеватору, беру цель, в голове секунды – две, три, четыре – выпустил, пригибаюсь, поворачиваюсь и бегу на всех парах в постройки. Пробегаю к углу склада, там в проходе направо стоит зам, у него обе руки подняты, и он показывает мне своими большими пальцами вверх, что я поразил цель. А цель – это котлован. Снова забиваю в трубу свою гранату, снова выбегаю на открытку, снова поворачиваюсь и беру цель – выпускаю гранату, и тут взрыв, это разорвалась граната, поднимая землю вверх, очень близко что-то от меня.

«Я низко взял, черт побери, совсем близко и тут же возле себя положил гранату?!» – я удручен. Бегу назад, а там замкомвзвода улыбается во весь рот и опять пальцы свои большие вверх держит.

– Попал? – кричу я ему. Он руками машет и кивает мне головой. – Попал! – читаю я по его губам.

Прибегаю снова на веранду и снова вставляю в гранатомет гранату, и тут до меня доходит: «Так по мне же из котлована ответку дали хохлы из своего гранатомета, но не достали до меня. Это получается, что у нас с ними была дуэль на гранатометах! Здесь же Пушкин с Дантесом позавидуют мне… Дуэль Пушкин – Дантес на гранатометах? Такого не было никогда в те времена, а я же Пушкина и Дантеса переплюнул. Ух, молодец ты, Лев Владимирович», – хвалю я себя.

Снова бегу в поле и снова бью по ним. Сегодня я выпустил пять гранат по украинцам. Снова сижу на веранде и снова ничего не слышу. Мир вокруг меня существует теперь от меня отдельно, но так даже лучше мне жить – наконец-то я один побуду, иначе все время люди кругом. А вот когда оглушен так, то тебе кажется, что ты где-то в одиночестве находишься. Вот ходит около тебя замкомвзвода, вот разговаривает о чем-то с ним кордист, а я теперь смотрю на них как на персонажей, далеких от меня, как в кино. Такое ощущение у меня, что я нахожусь от них в стеклянной колбе, за стеклом. Курю. Кордист налил мне крепкого чая. Пью и курю. Мне хорошо.

На следующий день, отработав из «Корда», мы поели и попили крепкого чая. Кордист ходил по делам к своему товарищу, который вел наблюдение за зеленкой, что находилась за элеваторами. Вернулся. После обеда в этот день я снова повторил всю процедуру с гранатометом. Поле, взять на прицел котлован и ударить по нему, а затем бегом в строения. Выкинул гранату и по деревеньке. Сегодня шесть гранат по противнику ушло из моего гранатомета. Кстати сказать, я понимаю, почему активных действий хохлы из котлована не предпринимали… Дело все в том, что они были оторваны от своих тылов. Под контроль-то они взяли элеваторы, конечно, закрепились там. А дальше что? Да, может быть, закрепились для того, чтобы потом при накате на нас оказать своим поддержку оттуда. С другой стороны, их силы находились от них далеко, поле их отделяло от своих, которые сидели в лесополосе. И если их активность с элеваторов нам будет досаждать, то мы можем и накатить на них, атаковать. Это понимали и украинцы. А выдержать наш накат они там не смогут, не выдержат, хотя говорили, что и пулемет у них там есть. Однако их положение было невыгодным по отношению к нам. У нас «Корд» здесь, гранатомет, а если еще штурмовые группы сюда подойдут, то им даже днем отойти не удастся. Смогут только геройски умереть или принять более здравое решение – сдаться нам, не умирая геройски за Зеленского и его украинских олигархов. Хотя в общей сложности дерутся насмерть ведь не за олигархов и не за Зеленского, и не за Путина, и не за абстрактные лозунги, а за свою личную иллюзию, за что-то свое личное, что дорого только тебе.

После последних моих выходов в поле с гранатометом в эту ночь, когда я как раз стоял на посту перед входом в подвал, к нам на точку пришли две штурмовые группы. В темноте, при слабом свете луны, я не различал лица командира, который эти группы к нам привел. Он попросил чая. Чай он получил. Ему подали кружку из подвала. Голос мне его показался знакомым, и я подошел ближе к командиру.

– Смарт! Смарт, это ты… – обрадовался я очень искренне тому, что встретил старого-старого приятеля. Смарт посмотрел на меня и ринулся ко мне навстречу.

– Провиант!

Мы взяли друг друга за плечи и уткнулись лоб в лоб друг другу начали бодаться. И хотелось мне посильнее обнять друга. Да, почему-то вся душа, все мое внутреннее состояние, весь организм говорил мне, что это друг, и я ощущал, что он также меня воспринимает. Так вот, оказалось, что в эту ночь Смарт ведет одну группу на штурм, а другая группа остается с нами на точке. Долго Смарт с нами не пробыл. Надо было идти им на ночной штурм, самый опасный, наверное. Он только бросил на прощание второй штурмовой группе, которая оставалась с нами, фразу: