Вагнер – в пламени войны

– И что с ним сделали, с этим главарем? – спрашиваю его.

– Ну, они его… и оставили так, – рассказывает он. – Потом банда нам поугрожала немного и ушла от нас за триста километров, чтобы с нами больше не связываться… – закончил свои рассуждения «африканец».

Нужно также сказать, что в нашем кубрике был состав, который сюда прибыл недавно. Их всех из дома вызвали, из отпусков. А вернее, позвонили и предложили поехать в командировку. Люди согласились и прибыли сюда. Все уже бывалые бойцы, многие из которых не один и не два раза бывали в командировках в составе «Вагнера». Все ждали борт. Отправлялись в Африку через Москву, самолетом. Потому паковали багаж свой они в специальные пакеты, чтобы потом их взвесить здесь же, на базе. Багаж предполагал определенный вес, который принимался на самолет. И контролировали вес багажа каждого бойца, отправляющегося в командировку на дальний, командиры прямо здесь, на базе. Это исключало лишние проблемы, которые могли возникнуть там, в аэропорту. Чем я занимался, пока паспорт ждал? Сходил в контейнер, куда положил свою сумку на хранение перед тем, как уйти в командировку. Если до СВО, видимо, найти свои вещи не составляло труда бойцам, то теперь это было практически невозможно, так как убывало на СВО огромное количество сотрудников, и все они складывали в контейнеры свои сумки. В ужасном завале, еще и с раненой ногой, я найти ничего не смог. Сумку свою я не нашел, а сидеть в контейнере и перекладывать барахло с места на место у меня желания никакого не было. Решил, что, если придется так, в следующий раз заберу, а сейчас пусть лежит там, где уж ее закопали под чужими сумками. С телефоном моим то же самое и с самыми обычными документами – все это в маленьком контейнере, и все это не найти сейчас. Возиться не хочется, и нога ноет, когда я ее тревожу. Вечером, на второй день после прибытия, я спросил у соседа телефон, по которому смог дозвониться до своей жены.

– Здравствуй. Это я, – говорю я в трубку.

– Дозвонился… – слышу радостный голос жены. – Ну хоть дозвонился.

– Я на базе, скоро дома уже буду, только вот бумаги здесь дооформлю и приеду, – говорю я жене своей и радуюсь ее голосу. – Как дочь моя?

– Учится. Сдает очень хорошо все. Умница. Стипендию ей я выплачиваю, не беспокойся.

Обрадовались мы друг другу очень. Еще немного поговорили и успокоились. Я успокоился, что все у супруги и дочери хорошо, а она обрадовалась, что я нахожусь почти дома. Не надо долгих предложений иногда. Бывает так, что хватает нескольких слов, чтобы внутреннее состояние пришло в стабильность, – с родным человеком все хорошо, и этого бывает уже достаточно, а если уж и после долгой разлуки предстоит встреча, то зачем еще лишние разговоры… Ночью я вышел покурить на крыльцо. На крыльце курить не разрешалось, но раненым было это позволительно. К раненым здесь относились по-особенному бережно. Да, и любое хождение мне доставляло много неудобств, я даже из-за этого в столовую перестал ходить, чтобы не мучить ногу Все же голеностоп. Покурил, возвращаюсь к себе в кубрик по коридору, а мне навстречу мужчина примерно моего возраста. Он заинтересовался моей хромотой и оказался медиком, прошедшим до этого еще и две военные чеченские кампании. В чеченских кампаниях он тоже был медиком. Так вот, он мне предложил подождать его в коридоре, а он сходит за бинтом, обезболивающими таблетками и табуреткой. Да, я ходил на перевязку к медикам на базу, а вернее был там два раза за три дня. Это когда приехал только и на следующее утро. Так вот, этот медик из 10-го ШО усадил меня на табурет, развязал мне бинт, осмотрел, смазал зеленкой и снова перебинтовал, сказав, что в последний раз меня перебинтовывали неудачно.

– Надо повязку послабее накладывать все же, – объясняет мне медик. – Они слишком ее затянули, и у тебя потому с раной неудобства возникают. Вот тебе два обезбола. Один сейчас выпей, а другой потом, если заболит сильно. А так обезболом не балуйся. У тебя что с осколком? – спрашивает медик меня.

– Осколок влетел в голеностоп, а потом поднялся выше сантиметров на двадцать, – показываю я ему место, где примерно осколок сейчас должен находиться. – Врач в Ростове сказал, что его можно и не трогать, зарастет жиром.