Вагнеровская музыка

СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ МАРКА ТВЭНА ВАГНЕРОВСКАЯ МУЗЫКА

Однажды вечеромъ я, въ сопровожденіи одного моего Гейдельбергскаго пріятеля, отправился въ Манитеймъ, съ цлью послушать нкое шаривари, — или, быть можетъ, оперу, (я хорошенько не знаю, что это такое). Оно называется «Лоэнгринъ». Такого стука и шума, свиста и скрипа я до тхъ поръ еще никогда не слыхивалъ. Все это, взятое вмст, возбудило во мн такую же невыносимо-ноющую боль, какую я испытывалъ при пломбированіи зубовъ у дантиста. Я, правда, вытерплъ до конца вс 4 часа, какъ къ тому вынудили меня особыя обстоятельства, но за то воспоминаніе объ этомъ безпредльно-длинномъ, безжалостномъ мученіи никогда не умретъ въ душ моей. Страданія усугублялись еще тмъ, что я долженъ былъ переносить ихъ молча и не двигаясь съ мста. Запертый въ сообществ 8 или 10 незнакомыхъ мн лицъ обоего пола въ какое-то огороженное пространство, я, разумется, прилагалъ всевозможныя усилія, чтобы сдержать себя, но, тмъ не мене, минутами на меня нападало такое невыразимое отчаяніе, что я едва-едва сдерживалъ подступавшія слезы. Если бы вой, крики и стоны пвцовъ, подъ аккомпаниментъ бшеннаго грохота и шума громаднаго оркестра, продолжали прогрессивно возростать въ своей неистовой злоб, - я наврное разрыдался бы вслухъ. Но вдь я былъ не одинъ и такое мое поведеніе, вроятно, удивило бы моихъ незнакомыхъ сосдей: они, пожалуй, начали бы длать no этому поводу разныя нелестныя замчанія… И были бы неправы, ибо видть плачущаго человка, съ котораго, — выражаясь картинно, — живымъ сдираютъ кожу, — не должно бы никого особенно удивлять.

Во время получасового антракта, посл перваго дйствія, я могъ бы выйти и немножко отдохнуть, но не ршился на это, опасаясь, что въ такомъ случа въ глазахъ моего пріятеля наврное окажусь дезертиромъ. А когда затмъ около девяти часовъ наступилъ второй антрактъ, я переиспыталъ такъ много, что былъ не въ силахъ подняться. Моимъ единственнымъ желаніемъ было то, чтобы мн дали спокойно умереть.

Я не берусь утверждать, что и остальные слушатели раздляли мои чувства, — о, нтъ, — этого отнюдь не замчалось.

Обладали-ли они прирожденной любовью ко всякому шуму, или, быть можетъ, съ теченіемъ времени научились находить въ немъ удовольствіе, этого я не знаю, — но, во всякомъ случа, не подлежало ни малйшему сомннію, что весь этотъ гамъ имъ очень нравится. Въ т минуты, когда грохотъ достигалъ своего апогея, они сидли съ очарованными блаженными лицами, подобно котамъ, которымъ гладятъ спину; когда же занавсъ упалъ, то вся масса зрителей поднялась съ своихъ мстъ, какъ одинъ человкъ, и въ воздух, подъ громъ рукоплесканій, замелькали, въ вид снжной метели, носовые платки. Чмъ именно они восхищались, было выше моего пониманія. Надо замтить, что ложи и партеръ были до конца также полны, какъ и въ начал; не считая возможнымъ допустить, чтобы вс эти люди поголовно оставались здсь по чьему-либо принужденію, оставалось заключить одно, что имъ это нравилось.

Что касается самой пьесы, то она отличалась роскошью костюмовъ и постановки, но въ ней было удивительно мало дйствія. Т. е., по правд говоря, дйствія и вовсе никакого не было, хотя говорилось очень много о разныхъ происшествіяхъ и при томъ всегда въ необычайно приподнятомъ тон. Пожалуй, это можно бы было назвать драматизированнымъ разсказомъ. Каждый изъ исполнителей являлся и разсказывалъ публик о какой-нибудь приключившейся съ нимъ оказіи или непріятности, но продлывалъ это не спокойно и разсудительно, а напротивъ, съ крикомъ и шумомъ, съ оскорбительной и крайне разнузданной жестикуляціей. Я тогда же обратилъ вниманіе, что теноръ и сопрано совсмъ рдко приближались, по заведенному обычаю, къ рамп, съ цлью соединенными усиліями и голосами вывести замысловатую трель, протягивая при этомъ другъ къ другу руки, оттягивая ихъ тотчасъ же назадъ, прижимая къ сердцу сначала правую, а потомъ лвую руку и во все это время покачиваясь изъ стороны въ сторону. Нтъ, напротивъ, тутъ каждый шумлъ на собственный рискъ и страхъ; одинъ за другимъ они являлись и выкрикивали свои многообразныя жалобы подъ аккомпанементъ всего громаднаго оркестра. По прошествіи достаточнаго времени, когда уже возможно было надяться, что, наконецъ-то, они кое-какъ между собою столковались и сейчасъ перестанутъ такъ неистово скандальничать, на сцену вдругъ ворвался грандіозный хоръ, сплошь составленный изъ бсноватыхъ, и тогда, въ теченіе двухъ-трехъ минуть, мн пришлось еще разъ пережить т мученія, которыя я уже испыталъ однажды во время пожара убжища для умалишенныхъ въ NoNo.