Вагоновожатый

– Честно говоря, я, как и большинство горожан, поверил в подлинность публикуемого дневника. Вы так все описали в нем, что трудно не поверить. – Леонид придвинул к себе одну из газет. – «Жду, когда девушка снова тронется. И она не выдерживает, снова идет. И я снова трогаюсь следом. Она убыстряет шаг. И я. Она притормаживает. И я. Тук-тук. Тук-тук. Это мои шаги… И ее бедное сердечко. Тук-тук. Тук-тук… Я вдыхаю воздух, и чувствую ее запах. Я чувствую ее страх, ее ужас. Она уже готова быть моей. Тук-тук. Тук-тук… Тук-тук. Тук-тук…» – Леонид оторвал глаза от газеты. – Когда я читал, у меня у самого сердце «Тук-тук. Тук-тук…» Как вам это удалось, если Вы никогда ни на кого не охотились?

С.Кунц покачал головой:

– Да, я действительно никогда ни на кого не охотился. Просто у меня, как и у любого творческого человека, развито воображение. Я взял и домыслил ситуацию, которая знакома, наверное, каждому человеку. Хоть раз в жизни за каждым из нас шел по темной улице человек: «Тук-тук. Тук-тук…» И вспомните, так жутко было обернуться…

Ведущий улыбнулся:

– Да, знакомая ситуация… – и поблагодарил С.Кунца: – Спасибо за откровенный ответ. – Далее Леонид обратился к психиатру: – Что вы скажете теперь?

З.Ройди за время разговора ведущего с журналистом, очевидно, успел подготовиться:

– Признаюсь, я с самого начала не поверил в «Дневник маньяка». Я ни на йоту не сомневался в его фальшивости, подделке. Отличный литературный язык, которым написано данное произведение, выдает нормальность автора. И еще… Дневник во многом не отвечает тому, что имело место быть на самом деле. Я ведь тоже работаю в тесном контакте с полицией. Настоящий маньяк, он и поступает по-другому, и имеет совершенно другие мотивы. Он мыслит логично, но его логика формальна, правила абсолютны…

Камера показала лицо С. Кунца, который, усмехнувшись, заметил:

– Доктор, вы рассуждаете с таким знанием дела. Как будто вы сами…

Ведущий, не позволив себе усмехнуться, улыбнулся:

– Мы уже обращали внимание на этот факт. И наш уважаемый доктор ушел от ответа…

З.Ройди как будто не заметил усмешки и улыбки:

– Видите ли, я профессионал. Чтобы понимать пациента, нужно уметь встать на его место. Начать в своем воображении совершать действия от его лица. Вам ли не знать, – З. Фройди посмотрел на С. Кунца и потом перевел взгляд на ведущего. – Так вот, я не верил в то, что это записки настоящего маньяка. Я чувствовал, что идет какая-то игра, и решил принять в ней участие. Я надеялся, что это пойдет на пользу расследованию, что это поможет найти моего нового пациента…

Леонид недоверчиво глянул на психиатра:

– Вы действительно просто подыгрывали автору дневника?

З.Ройди же не торопился отвечать на этот вопрос. Доктор пристально смотрел на ведущего и, очевидно, думал в этот момент о чем-то своем:

– А вам я уже говорил, что вы имеете очень интересное лицо, которое указывает на…

– Спасибо за комплимент, – не дал договорить психиатру ведущий и, глядя в камеру, объявил: – К сожалению, наше время в эфире истекло. Так что, уважаемые телезрители, мы благодарим наших гостей за участие в передаче, и до следующей встречи. Делайте выводы сами. Делайте выводы с нами.

Студия исчезла с экрана. Однако звук из нее продолжал транслироваться. Эрика услышала вопрос З.Ройди, обращенный неизвестно к кому:

– А у вас есть старший брат?..

И тут же на экране возникла реклама презервативов, и чей-то голос принялся убеждать:

– Не беспокойтесь о нежелательном потомстве! Просто используйте нашу новейшую суперзащиту, и вы всегда будете в безопасности!

Эрика смотрела на сперматозоиды, неистово бившиеся в каучуковую преграду, и думала о безопасности. Если маньяк – это и не журналист, и не выдуманный им преступник, то кто он? Ответ напрашивался очень простой – кто угодно. Маньяком может быть кто угодно. З.Ройди, инспектор Д.Аргон, и даже любимый телеведущий Леонид и ухаживающий за ней Павел…

Потом она вдруг подумала о том, о чем уже задумывалась раньше. Маньяку не обязательно быть мужчиной. Да, как говорила свидетельница, преступник силен. Но ведь встречается и немало физически развитых женщин. Карина из ее школы была тяжелой на руку, одному из своих чем-то провинившихся ухажеров она запросто сломала нос. И у той же Марии, такие сильные мышцы, такое крепкое тело, которое она демонстрировала, забравшись на стол, как на пьедестал памятника. И еще Эрика вспомнила, что ни одна девушка, подвергшаяся нападению, не была изнасилована. Газеты писали, что, возможно, маньяк не успел надругаться, его просто спугнули. Но ведь нападений было несколько, и ни одного изнасилования. Потому что не это было целью преступника?

Эрика снова вернулась мыслями к Марии, ревнующей ее к Павлу. А может быть, коллега по каким-то личным причинам вообще ревнует светловолосых девушек ко всем мужчинам на свете. Эрика вспомнила, как еще до Павла у Марии был роман с пекарем из булочной напротив. С ним коллега рассталась, сказав при этом Эрике:

– Убежал вот к такой же, как ты, светловолосой…