Вагоновожатый

Эрика немедля рванулась к передней двери. Там в это время уже не осталось ни одного пассажира, все вышли. Створки и этой двери, однако, оказались сомкнутыми. Трамвай тронулся с места и начал быстро набирать ход.

Она обернулась к вагоновожатому. Подумала, может быть, тот просто не заметил, что в салоне еще кто-то остался. Крикнула:

– Остановите, пожалуйста, трамвай. Я не успела выйти.

Но невзрачный вагоновожатый даже не посмотрел в ее сторону.

Тогда Эрика подошла вплотную к кабине и повторила:

– Остановите, пожалуйста, трамвай. Я не успела выйти.

В этот раз вагоновожатый, не поворачивая головы, ответил:

– А зачем тебе выходить? Сядь на свое место. Я сейчас приду.

Снова прищурившаяся Эрика глядела на него непонимающе:

– О чем вы? Выпустите меня.

Вагоновожатый чуть повернул голову. Она увидела, что на губах его появилась улыбка. Он вдруг, резко развернув к ней уже все свое тело, посмотрел на нее. Теми самыми глазами-пуговками, тем самым взглядом из кошмарного сна.

Эрика отшатнулась. Бросилась к дверям. Принялась дергать за ручку на них. Но сил, чтобы распахнуть створки ей не хватало. И еще она поняла, что на такой скорости выйти из трамвая ей не удастся – можно разбиться о мостовую насмерть.

Увидела через стекло, как совсем рядом по дороге проскочил какой-то автомобиль с людьми в салоне. И тут же трамвай промчался мимо остановки, на которой тоже кто-то был. Эрика запоздало принялась махать руками. Но никто из быстро оставшихся позади людей даже головы не повернул в ее сторону, и она бросилась к своему месту. Вспомнила, что там открывается верхняя часть окна. Туда можно высунуть голову, чтобы крикнуть и привлечь чье-нибудь внимание.

Эрика уже взялась было за стекло, чтобы сдвинуть его в сторону, но в это время на ее пальцы легли чужие – большие и очень сильные. Руки Эрики опустились. И сама она села, следуя движению этих больших сильных пальцев, крепко сжавших ее ладони:

– Ой, что, что вы делаете?!

Когда она подняла глаза, то увидела, что рядом с ней стоит вагоновожатый – парень среднего роста с совершенно невыразительным, каким-то бесформенным лицом, на котором выделялись только те самые две пуговки – два глаза. От этого человека пахло каким-то странным запахом. Как будто землей…

Эрика непонимающе глянула в сторону кабины:

– А как же..? Кто управляет трамваем? Мы же разобьемся.

– Не разобьемся, – спокойно улыбнулся вагоновожатый и боком присел на сиденье перед ней, – трамвай движется в автоматическом режиме.

– Но, – она снова посмотрела вперед, – мы же можем сбить кого-нибудь, на что-нибудь наехать.

Вагоновожатый покачал головой:

– Мы движемся по трамвайным путям, на которых не должно быть никаких посторонних предметов.

Для Эрики это прозвучало неубедительно:

– А если кто-нибудь выскочит на перекресток, на пешеходный переход?

Водитель трамвая снова покачал головой:

– Ты совсем забыла правила уличного движения. Ну вспомни, трамвай, ведь, это такое транспортное средство, которому все должны уступать дорогу. И автомобили, и пешеходы…

– Но если…, – перебила, было, его Эрика, однако ничего далее не сказала, так как вагоновожатый нахмурил брови:

– Если они не уступят дорогу, то нарушат правила.

– Ну и что?! – не понимала Эрика. – Люди же могут пострадать, погибнуть.

На это странный водитель трамвая лишь пожал плечами:

– Они нарушат правила.

«Какой-то бред», – подумала Эрика и решительно встала со своего места:

– Хорошо. Вы катайтесь, как вам нравится. По правилам или без правил, а я, я… Меня, пожалуйста, выпустите. Сейчас же.

Вагоновожатый, похоже, был весьма изумлен словами Эрики:

– Выпустить тебя? – он пристально смотрел на нее. – Но ты, ты же сама хотела.

– Я? Я сама хотела? – не понимала Эрика, в это время думавшая также о том, в какую сторону ей нужно пойти – к кабине или к задним дверям.

– Конечно, сама, – вагоновожатый снова крепко взял ее за руку и усадил на место. – Ты не помнишь? Разве ты не помнишь?! Ты не можешь не помнить!

Эрика вздрогнула всем телом:

– Что? Что я должна помнить?

Его губы просто растянулись в довольной улыбке:

– Я же нашел тебя. Я все равно нашел тебя. И ты видишь: я – вагоновожатый. Самый настоящий вагоновожатый. Ты видишь? Видишь?

– Вижу, – кивнула Эрика, – и что?

Улыбка его стала застенчивой:

– Я – вагоновожатый. Ты должна любить меня.

Эрика в ужасе смотрела на это бесформенное лицо с двумя пуговками:

– Я должна вас любить?

Вагоновожатый кивнул, и, продолжая улыбаться, выжидающе смотрел на нее:

– Помнишь, как мы втроем катались на трамваях. У нас не было денег, и мы ездили зайцами. Бегали от контролеров. Иногда нас ловили, и тебя твои родители ставили в угол, а мои били меня ремнем. Но мы все равно катались. Из-за тебя. Из-за светловолоски… Мы оба любили тебя. А ты любила трамваи. И ты говорила, что выйдешь замуж только за вагоновожатого. Он будет катать тебя бесплатно.

Эрика замотала головой:

– Я вас впервые вижу. Поверьте, я с вами впервые разговариваю. Я вам никогда ничего не говорила.

– Говорила, – сказал вагоновожатый уже несколько раздраженно.