Вайдекр

Везде в Вайдекре я чувствовала себя как дома, но когда я сидела здесь, за своим огромным рабочим столом, перед картой нашего поместья, глядя в окно, за которым кружились ласточки, мною владели совершенно особые чувства. Именно здесь билось сердце Вайдекра. Мне было хорошо в наших чудесных лесах, на наших пахнущих чебрецом холмах, на мягкой, песчаной земле долин, но здесь, где лежали мои книги, с записанными в них фамилиями наших людей, где складывалось их будущее, мне было особенно спокойно. Именно сюда стекались наши доходы из банковских счетов наших зерноторговцев от еженедельной ренты, от растущих урожаев и от продажи шерсти и мяса. И здесь же эти деньги тратились: на дополнительное оборудование, новые семена и на дом. Эти затраты казались мне необходимыми, и против них я не возражала. Мы жили хорошо в Вайдекре, и мои книги, своими черными строчками на белой бумаге, словно подтверждали, что мы можем позволить себе жить хорошо, так как это поместье делает нас богатыми.

И сейчас это благосостояние, эта циркуляция бумажных денег и золотых монет должны найти себе новое русло. Они дадут моему сыну власть, дадут ему землю, предоставят ему даже комнату, где я сижу, отдавая приказы. Ричард, мой любимый сыночек, которого я пойду купать через несколько минут, станет здесь хозяином, если я смогу все это ему предоставить.

Гарри постучал в дверь и вошел. Поцелуй, которым он коснулся моей щеки, был вторым за сегодня, но разница между ними оказалась велика.

— Присаживайся, — предложила я, и он послушно придвинул стул к моему столу.

— Я собираюсь написать в Лондон нашим адвокатам, чтобы поднять вопрос о майорате. Когда мы будем знать, во что они примерно оценивают такую покупку, мы сможем лучше ориентироваться, — деловым голосом произнесла я.

— Хорошо, — кивнул Гарри.

— Но мне кажется что до этих пор, лучше не говорить много о наших планах, — продолжала я. — Я еще ничего не сообщала Джону, и, думаю, будет разумнее, если пока ты ничего не станешь рассказывать Селии.

— О? — удивился Гарри. — Почему?

— Ах, Гарри, — ответила я. — Ты так плохо разбираешься в женщинах. Если Селия узнает, что ты планируешь будущее Джулии, она поймет, что ты осведомлен о ее бесплодии. Боюсь, что это разобьет ее сердце. Больше того, она решит, что я предала ее. Пока мы не будем знать наверняка, что мы в состоянии выкупить майорат и предоставить право наследования Ричарду и Джулии, я думаю, что Селии незачем знать об этом. Это могло бы показаться ей упреком в том, в чем она не виновата.

— Совершенно справедливо, — быстро согласился со мной Гарри, он всегда был очень щепетилен с Се-лией. — Я терпеть не могу ее расстраивать. Но она все равно все поймет, когда контракт о совместном владении Джулии и Ричарда будет подписан.

— Ну что ж, тогда ее утешит мысль о том, что будущее Джулии обеспечено и что она сыграла свою роль, родив наследницу для Вайдекра.

Гарри кивнул и подошел к окну. Услышав шорох шагов по гравию, я встала за его спиной. По розовому саду бесцельно прогуливался мой муж. Глядя на его ссутулившиеся плечи, я поняла, что он обнаружил приготовленную для него в библиотеке бутылку и уже выпил стакан, чтобы встретить наступающий день. Целый день без шуток, без смеха, без любви, в доме, который смердел от греха. Джон потерял быстроту и легкость походки. Он лишился той гордости, которая делала его шаги легкими, улыбку радостной, а любовь великолепной. Я украла его достоинство, а вместе с ним уверенность в себе и силу. Если я найду способ, то я сделаю еще больше.

— А как Джон? — вполголоса спросил Гарри.

— Как видишь, — пожала я плечами. — Я ни о чем не рассказывала ему. Он совершенно некомпетентен в таких вопросах. Если он будет Продолжать так пить, то я напишу его отцу и мы поинтересуемся, можем ли мы распоряжаться его долей состояния Мак Эндрю. Ему нельзя доверять деньги. Он пропьет все завтра же.

Гарри кивнул, не отводя глаз от спины Джона.

— Он стыдится той ошибки, которую он допустил с маминым лекарством? — поинтересовался Гарри.

— Я полагаю, — ответила я. — Но он не делился этим со мной. Он знает, что я не смогу простить ему той ночи. Если бы он тогда так не напился, наша дорогая мамочка была бы жива. — Я прижалась лицом к оконной раме. — Я не могу сдержать слез, когда думаю, что этот клоун посмел небрежно приготовить ей лекарство.

Лицо Гарри вспыхнуло от гнева.

— Я прекрасно понимаю тебя, — сказал он. — Если б мы только знали наверняка. Но, Беатрис, мы не можем быть уверены. У нее всегда было слабое сердце, и нас предупреждали, что придет день и мы лишимся ее.

— Ужасно, что это произошло из-за его глупости, — воскликнула я.

— Не понимаю, что могло вызвать мамин приступ, — его глаза трусливо заглянули в мои. — Джон говорил с тобой об этом?

— Нет, — настала моя очередь лгать. — Приступ случился как раз перед тем, как мама вошла в гостиную. Возможно, она слишком быстро поднялась по лестнице. Джон понятия не имеет, отчего это могло произойти.

Гарри согласно кивнул. Когда реальность пугала его, ложь ему нужна была, как глоток воздуха.