Вакансия

— Дорогие мои, — сделал серьезное лицо Адольфыч, — уже традиционно мы предоставляем нашим дамам возможность поохотиться на серьезную и… — Адольфыч перевел взгляд на все еще меряющихся ростом карликов, — ценную дичь. У них четыре маркера, каждый из которых стреляет краской своего цвета. Таким образом, если нам и суждено стать добычей одной из прекрасных Диан, споров об их приоритетах в праве обладания поверженными мы счастливо избежим. Не принимайте нашу игру слишком всерьез, но и не расслабляйтесь. Сигналами о начале и окончании игры будет выстрел из карабина Николая Сергеевича. После первого мы удаляемся в лес…

— Убегаем, — озабоченно заметил Фим Фимыч.

— Через десять минут за нами идут дамы, — продолжил Адольфыч.

— Обязательно, — прокашлялась Марфа.

— После второго выстрела игра закончена, — хлопнул в ладоши мэр. — Уцелевшие смогут вернуться к столу и получить призовые бутылки хорошего коньяка. Обычно игра длится около часа-полутора, заканчивается тогда, когда все ее участницы сочтут, что охота уже доставила им удовольствие.

Дорожкин перевел взгляд на четверку охотниц. Маргарита была погружена в себя, Марфа корчила рожи Фим Фимычу и Никодимычу, Екатерина Ивановна слушала Адольфыча, Валерия возбужденно прикусывала губу.

— Николай Сергеевич? — повернулся к Кашину Адольфыч.

Кашин поднял над головой карабин и нажал спусковой крючок. Из ствола вырвался сноп пламени, громыхнул выстрел, и в следующее мгновение в чаще что-то затрещало, над окраинными осинами взметнулась сосна, над нею взлетело что-то тяжелое и упало в полусотне шагов от навеса и от стола. Это был человек.

— Класс! — восхищенно взвизгнула Лера.

Адольфыч напряг скулы и медленно пошел вперед. Остальные двинулись за ним.

— Баба, — крякнул Фим Фимыч.

Полная, рыхлая женщина лежала на животе, с вывернутой назад рукой. Одежда на ней была разодрана в клочья, на исцарапанной спине виднелась рана с подтеком засохшей крови.

— Насквозь били, — заметил Содомский и тут же засопел, зашевелил ноздрями, сузил взгляд.

— Да нет уже никого рядом, — почти спокойно проговорил Адольфыч. — И на веревке, что лопнула, наговор был с отсрочкой. На сильный хлопок. Уймись, Марк. Раньше надо было нюхать. Теперь землю рыть и камень грызть надо.

— Месяц уже роем и грызем! — прошипел Марк.

— А не полгода ли? — нахмурился Адольфыч и почему-то посмотрел на Дорожкина. — Ну-ка, Фима.

Карлик закряхтел, подошел к мертвой, положил руку на рану и через секунду с сожалением причмокнул губами:

— Поздно. Вчера еще преставилась, не выкликаешь. И наговор потерся уже, по уму все наложено. А ведь силен, озорник. Чтобы этакий бройлер подбросить, кустиком не обойдешься, а подобающую сосенку согнуть — тут и с десятком Павликов не управишься. Ну или пятком, если по изнанке мерить.

— Да, с вечера заряжена была, — согласился Содомский и, окинув взглядом выстроившихся вокруг тела, тоже задержался на Дорожкине. — Вот и поохотились. А ну-ка.

Он снова согнулся, подхватил мертвую за плечо и рывком перевернул ее на спину. Дорожкин узнал телеграфистку. Глаза ее были вытаращены, лицо искажено ужасом. На груди, залепленная песком, зияла рана, отголосок которой все видели и на спине.

— Насквозь, — повторил Содомский и посмотрел на Марфу. Та стояла полузакрыв глаза.

— Финита ля комедия, — крякнул Фим Фимыч.

Маргарита подняла маркер и выстрелила в Дорожкина. Удар был болезненным, Дорожкин едва не согнулся, но устоял, стиснув зубы. На животе растеклось пятно желтой краски. Дорожкин с недоумением посмотрел на Маргариту, она мрачно усмехнулась:

— Хоть душу отвести. Не спи, парень. Взбодрись.

Шепелева подбросила маркер в ладони, посмотрела на присевшего от ужаса Никодимыча и бросила оружие на стол.

— Не боись, Никодимыч, — приободрил приятеля Фим Фимыч. — После свистка по воротам не бьют. Если только так… по субординации.

— А был свисток-то? — прищурилась Маргарита.

— Николай Сергеевич? — словно очнувшись, посмотрел на начальника полиции Адольфыч.

Кашин прокашлялся, стянул с плеча карабин и снова направил его в небо. Валерия с визгом зажала уши. Громыхнул выстрел, но второго тела из леса не появилось.

— Охота отменяется, — виновато развел руками Адольфыч. — Праздник — нет. Марфа, надо бы присмотреть за деревней.

— Чего ж не присмотреть, пока гляделки над лесом не взлетели, — выговорила Марфа.

— Надо все обсудить, — неожиданно жестко проговорила Екатерина Ивановна. — Жду тебя у Сергея.

— Обязательно, — кивнул мэр, и Дорожкин понял, что еще неизвестно, кто кого опасается больше — Адольфыч неведомого Сергея или Сергей Адольфыча.

— Моим всем собраться в участке, — процедил сквозь зубы Содомский.

— Ну-ну, — взъерошила волосы на голове Дорожкина Маргарита.

Глава 4 Пистолет и томограф