Вакханалия

— Описать его сможешь?

— Да маленький он, невзрачненький, глаза близко посажены. А во что одет, даже не помню. Ну как все, понимаешь?..

«Нет, не мой маньяк, — подумала я. — Мой ночной кошмар был высокий, как водонапорная башня, и глаза имел не узкопосаженные, а наоборот — раздвинутые».

Все равно вернулись вчерашние страхи. Я не стала рассиживаться с Ритой. Поблагодарила за вкусный обед, как могла успокоила и короткими перебежками рванула к себе. Но у трансформаторной будки, напротив дачи Постоялова, наткнулась еще на одного кадра. Игорь Марышев собственной персоной привидением выплывал с Облепиховой. Большой специалист на отечественном страховом поприще (безусловное искусство — ободрать клиента без обязательств со своей стороны). Повстречай я эту жуть в сумерках, да еще не зная, кто такой, — наверняка бы обделалась от страха.

— О матерь божья, — ахнула я. — Думаю, глупо говорить вам «добрый день», Игорь Евгеньевич. Скажем просто — здравствуйте.

— Тоже неверно, — прохрипел белый, как зубная паста, Марышев. — Слово «здравствуйте» подразумевает здравие, которого у меня сегодня решительно нет…

Надо думать, он просто гулял. Забыв проснуться.

— Однако я вам его от души желаю. — Я посторонилась, и вовремя, иначе бы он просто прошел сквозь меня. — Вы жену свою видели? — спросила я.

Он и ходу не сбавил. Куда там сбавлять? Он передвигался, как замученный зомби к родной могиле, — медленно и шатко. Пить надо меньше.

Хотя, с другой стороны, на водке ведь не написано, что она паленая.

— Не видел, Лидия Сергеевна… — пробормотал он, вяло переставляя ноги. — Я даже вас не вижу…

— Может, вам лекарств принести? А то ведь совсем больны…

— Да боже упаси, Лидия Сергеевна, боже упаси… Девяносто процентов лекарств, продаваемых в России, фальсифицированы…

Совершенно справедливо. А самое положительное достижение медицины — это медицинский спирт…

Глава 3

Туча еще не подошла. Грозовые завихрения клубились над городом, километрах в двадцати. Там и бушевал ливень, превращая городские кварталы в унылую сибирскую Венецию. Мама у окна сидит, чего-то вяжет (потом все равно окажется мало), Варюша с понтом уроки делает, Липучка дверь входную облизывает… Вопрос с обедом благодаря Рябининой решился легко и вкусно. Я бродила по улочкам вымершего дачного поселка и испытывала очередную «ностальжи». Муж первый (и последний) — некто Бережков — не был сволочью. Годы замужества пролетели тихо и обыкновенно. Когда выяснилось, что Бережков — моя ошибка (моя любимая ошибка!), я осталась внутренне спокойна. Когда он убыл из моей жизни, я даже не всхлипнула. Когда прошел год, я стала нервничать. По завершении второго я поняла, что сотворила новую ошибку. Но в реку дважды не войти — он обзавелся новыми оковами, и мы почти не виделись. А ведь когда-то мы бродили по этим же дачным улочкам, мы были молоды и глупы, он шептал мне: «Тэ амо, Лидочка, тэ амо…» — и меня плющило от счастья, так что поначалу я даже и не поняла, как его занесло в мою постель. Потом я узнала, сколько стоит прокатиться на машине с двумя розовыми ленточками, сколько пива выпивает в неделю среднестатистический мужчина и откуда в конце концов берутся дети (в частности, маленькая, сучащая ножками Варюша). Я также полюбила пиво. И не страдала приступами дисморфофобии (это когда боишься в зеркале собственного тела). И не считала, сколько лет осталось до глубокой старости, которая, по моим тогдашним убеждениям, должна наступать лет в тридцать пять, когда тебя увозят в дом престарелых…

Я дошла до конца Волчьего тупика (Красноперов в мансарде разговаривал сам с собой, у Рябининой завывала Танюха, в доме Марышева с Сургачевой стояла тоскливая похмельная тишина) и исследовала забор, венчаемый спиралями колючей проволоки. Под забором росла крапива, причем довольно густо. Я походила вокруг да около и пришла к выводу, что вряд ли прошедшей ночью через забор переправляли тяжелый предмет. А также тех, кто его нес. Теоретически они могли перелезть (пригнув проволоку), но в таком случае наследили бы под забором. Однако, насколько я видела, ни один стебелек не был примят, следы отсутствовали. Отсюда автоматически вытекало, что двое с ношей вошли в Волчий тупик вовсе не для того, чтобы пройти насквозь.

Намотав это на ус, я опять потащилась на Облепиховую. У трансформаторной будки напротив дачи Постоялова свернула налево, прошла мимо собственных наделов и отправилась в конец улочки.