Вакханалия

Я ничего не утаила от следствия. Какой резон утаивать? Зойку-идиотку не вернуть, а личные тайны мне не поверяли. Если надо, значит, надо… По мере моего изложения дважды оживала рация. Прибыла машина из судмедэкспертизы: опер на часах живо интересовался, доколе будем поливать труп. Остальные требовали инструкций. Верест отвечал по существу, односложно. Когда я дошла до пропавшего покойника у известной будки, капитан меня перебил:

— Опишите его внешность.

Я уже была готова:

— Невысокий. Худой. Глаза близко посажены. Предлагаю вам прогуляться до дома номер один по Волчьему тупику и допросить некую Маргариту Рябинину. Она расскажет, что человек с похожей внешностью несколько раз за последние дни появлялся на нашей улице. Я не настаиваю, что это он и есть, но отнюдь не исключаю.

Они уже не хмыкали. Переглянулись всецело понимающе и как-то засмурнели. Верест покорябал щетину на подбородке.

— Вы настаиваете, что имел место мужской труп?

— Решительно.

— Как он был убит, у вас нет предположений?

Я почувствовала в его вопросе подлую подковырку. Но ответила с достоинством:

— Голова, насколько я успела заметить, не имела видимых повреждений. Передняя часть туловища — тоже. Но лицо искажала гримаса, что позволяет предположить смерть от внешнего воздействия. Ему было очень больно. Полагаю, мужчину ударили ножом в спину.

— Ах ты мать моя… — пробормотал Борзых.

— Вы кто по профессии? — Верест отложил ручку и принялся корябать щетину сразу двумя руками.

Я давно подозревала, что милиционеры не моются.

— Книжки сочиняю, — призналась я скромно.

— О чем? — вскинул он удивленные глаза.

— В основном о криминале. О том, как правильно находить трупы под дождем.

— Влипли, — чертыхнулся Борзых.

Капитан вздохнул:

— Прорвемся, сержант… Прошу извинить меня, Лидия Сергеевна, но я в принципе посещаю книжные магазины и… как-то не замечал среди авторов такую фамилию — Косичкина.

— Я творю под псевдонимом Шевченко, — не без гордости призналась я. — Лидия Шевченко.

— Понятненько. — Верест схватил ручку и принялся ее задумчиво вертеть. Потом улыбнулся: — Вас никогда не называли за глаза Тарасом Григорьевичем?

— Это не относится к делу. — Кровь ударила мне в лицо (крест по жизни — на последней вечеринке по случаю собственного рождения наклюканная до свиней Бронька даже пыталась нарисовать мне помадой отвислый запорожский ус).

— Хорошо, — не стал настаивать Верест. — Расскажите нам о ваших соседях. Поподробнее о Макаровой.

Я рассказала. Не забыла упомянуть и о «высоком, красивом, благородном» мужчине на сером «вольво», которого Зойка любила десять раз, который не доехал до дома, а стало быть, являлся основным претендентом на роль груза, переносимого в ночь на 7 октября мимо моего дома.

— Ваше поведение мне кажется нелогичным, — задумчиво произнес Верест. — Ну хорошо, вы подошли к калитке в прошлую ночь. Это можно объяснить детским любопытством. Я бы тоже подошел, не скрою. Но почему вас понесло в ночь сегодня? Можете объяснить?

Я могла. Но не стала. Вряд ли их удовлетворит мое объяснение.

— Не знаю, капитан, — пожала я плечами. — Мои поступки не всегда идут в ногу с логикой. Не хотите принимать их за данность — дело ваше. Можете меня подозревать. Но предупреждаю — вы напрасно потеряете время.

— Как она тебе, Костян? — обратился Верест к помощнику.

— Очень подозрительная личность, — совершенно правильно подметил Борзых, — но излагает складно, заслушаешься.

Верест очень внимательно на меня посмотрел. Не скажу, что другими глазами, но дольше чем прежде.

— Смерть Макаровой наступила ориентировочно от двенадцати до четверти первого. В четверть первого вы якобы обнаружили труп мужчины. Макарова уже была мертва…

— Понимаю вашу мысль. К сожалению, я никак не могла ее увидеть. Не дошла. Даже если она там и лежала. Я увидела мужской труп и растерялась. Бросилась в дом и сразу стала звонить в милицию.

— Допустим, он был, ваш труп… — Сержант перестал двигать по комнате предметы и подошел ко мне, угрожающе разглядывая мою переносицу. — И где он теперь? Надоело лежать?

— Это вы у меня спрашиваете? — удивилась я. — И почему, собственно, мой труп?..

— Мы пытаемся понять, — заговорил Верест. — Фактически мы имеем дело с одним покойником. Его можно увидеть и потрогать. А послушаешь вас — так с тремя. Не многовато ли?

— Ну извините, — развела я руками. — Не я их довела до такого состояния. А что касается третьего, то пока не уверена. Это гипотетический труп. Буду рада, если он обнаружится в добром здравии.

— Что делать-то будем, Леонидыч? — повернулся Борзых к Вересту. — Дело темное, без бутылки не разобраться.

— Темное, — согласился Верест, — и мокрое. Дождь смывает все следы. Искать сейчас — гиблое занятие. Отпускай машину, Костян. Утром пообщаемся с народом. Покойницу увезли?

— Отправили с Богом, Леонидыч…

— Ну и ладненько. Свяжись с Ткаченко, скажи, что остаемся. У казачества найдутся койко-места?

— Стоп, — встрепенулась я. — Какое еще казачество?

— А что? — спросили мужчины почти хором.

— Я требую защиты!