Вакуум

Всё произошло, словно во сне. Прошедшие с момента аварии четыре часа пролетели незаметно. Погруженный в сладостную дремоту, когда, проснувшись ночью понимаешь, что можешь спать ещё много часов, Владимир сидел в такси, возвращаясь из местной больницы. Столкновение было сильным, но пришлось на левую часть машины. Удар его практически не задел. Только осколки стекла царапнули руки. Благо, второму участнику аварии повезло ещё больше. Гигантский камаз практически не пострадал. Погнулся бампер, да поцарапалась краска. Водитель претензий не имел, хоть и был раздосадован, что график поставок его угля несколько сбился. Девятке Владимира повезло меньше — левая передняя дверь в труху, капот погнут, колеса ушли в сторону. Машину забрал эвакуатор и увёз в неизвестном направлении. Пусть даже и на свалку, это было не столь важно. Свою единственную сумку с вещами Владимир прихватил с собой. У дверей типичной сельской больницы (трёхэтажного здания деревянной постройки времён царя-гороха) Владимир дождался такси, которое ехало к нему примерно полчаса и со спокойной душой отправился домой.

А теперь он стоял под темным небом и смотрел на падающие хлопья снега. Над ним светил старый фонарь, на котором вечно меняли лампочки, но не могли установить плафон. Так он и стоял последние тридцать лет, с дымящейся на морозе лампочкой. Но этот фонарь и вся эта улица были столь родными сердцу, что Владимир не мог сдвинуться с места. Не шевелясь, он вспоминал как здесь, на улице, среди домов, в которых в сей поздний час уже не горел свет, он провёл всё своё детство. На которой впервые поцеловался. На которой впервые переключил передачи отцовской машины, подаренной ему на совершеннолетие.

Он прислушивался, но не мог уловить знакомого шепота в голове. Призраки покинули его. Ушли вместе с Вакуумом. Он остался один, но был этому рад. Может, погибший мальчик, следовавший за ним, наконец, обрёл свой мир и нашел своих родных? Владимир надеялся, что это правда. Он надеялся, что сумел освободить душу так долго и так верно помогавшую ему. Но с другой стороны, кто поможет ему в секунду слабости? Когда никто не сможет помочь ему, указать путь? Он смотрел на падающие и пропадающие за пределом фонарного света снежинки и думал, что сможет справиться с любыми трудностями без помощи со стороны мертвецов.

Небо заволокло пушистыми чёрными тучами. Стояла тишина и покой. Сейчас, вспоминая жизнь до Вакуума, до погружения в иной мир, Владимир, закрыв глаза, подумал, насколько мелочные те слова о деньгах, пенсии, работе, карьере, которые он выслушивал и от родителей, и от друзей. Он двигался навстречу этим призрачным столпам по тропам, ведущим в пропасть.

Сейчас же вместо тех глупых идей пришли другие, те, о которых люди задумываются только на смертном одре, прожив свою незаметную жизнь: всё лишь пустота.

Вакуум.

Всё, что было, останется только в мозге, который всегда гибнет.

И ничего больше.

Владимир Рыков теперь точно знал, что впереди его ждёт иная жизнь с полным сознанием того, что в ней произойдет. Теперь он точно знал, что найдёт смысл получше, чем новый отпуск. Может, он всё-таки вернется к Олесе Цаер, где бы она не была? Вернётся, чтобы понять свои чувства к ней. Они были, он точно знал — но какие? — пока что большой вопрос.

Над ним висело тучное небо, а где-то там, на периферии слуха, играла давно уж забытая песня из прошлого, моментально приводившая душу к счастью, давно ушедшему вместе с прошлым. Он слушал эти ноты, но все не мог вспомнить название мелодии. Откуда она звучала? Из дома? Нет, он на другом конце улицы, двухэтажный коттедж, вечно ремонтируемый отцом, и Владимир смотрел в его желтые окна, вспоминая расположение комнат. Родное место… Пожалуй, сейчас он вновь проживал лучшие дни своей жизни, будто заново рождённый. Он думал, что это невероятно: не может быть, что после страшных событий наступает счастье, искреннее и не ускользающее за доли секунды.

Но вдруг, после вопроса о нереальности произошедшего, в памяти появились слова-предостережения, которые вдруг припомнились ему. Это было наитие, неслышимое и неосязаемое понимание того, что он обманут или боится быть обманутым.

Он вспомнил о тех словах:

Следи за небом.

Душу заполонила тревога. Глаза оставались закрытыми — он опасался из открывать. В голове проплыли воспоминания об иллюзии, настигнувшей Георгия после попадания в портал. Об иллюзии, после которой следует только пустота и, что ещё страшнее, осознание пустоты.

Вдали послышался гром, похожий на тот гром из детства. Но действительно ли он слышал его? На улице стояла зима… Набравшись смелости, он сделал это…

…он посмотрел на небо.

После финала

— Я хочу побыть одна, правда. — Олеся говорила наугад в открытую дверь. Только что она, пройдя через сотню слов и просьб, спровадила болтливую сестру за дверь и по-прежнему не хотела её как-либо обидеть.

— Мне тяжело так просто взять и оставить тебя. — с упрёком слышались слова в темноте. По подъезду пробежало недовольное эхо.

Олеся улыбнулась как можно искренне и скрывая промелькнувшее раздражение.