Вакуумные цветы. Путь Прилива

Они доползли до конца растения и застыли от удивления и неожиданности; ощущение было такое, будто густой лес сменился лугом. Далекие заросли воздушного растения походили на вереницу светящихся облаков. Одинокий и сверкающий, шератон вращался, как колесо. Его огни стали краснее, почти достигли полуденного оранжевого цвета. Вокруг шератона серебристыми мушками летали люди.

Наконец Уайет заговорил:

– У меня впервые появились подчиненные. Я всегда был одиноким волком.

Ребел смотрела на него, не зная, что сказать.

– Скорее, стаей одиноких волков? – попробовала она пошутить.

– Вроде того.

Опять тишина. И потом:

– А на что это похоже – иметь четыре личности?

– Ну... когда от меня ничего не требуется, я ничего не делаю, лишь осознаю, что я существую. Я вижу, что происходит. Как будто мы вчетвером стоим вокруг маленькой ярко освещенной сцены. Мы наблюдаем за разыгрывающимся действием, все слышим, все чувствуем, но не вмешиваемся, пока не выйдем на свет. Когда мы в темноте, нам все равно. Иногда мы все попадаем в полосу света, а иногда, – его голос слегка изменился, – только двое, но один из этих двоих сидит и помалкивает. Еще полчаса работы, и перерыв. – Голос стал прежним. – Это был мой воин. В настоящий момент он руководит безопасностью шератона. А тем временем я могу пользоваться телом.

– Дико это как-то, – сказала Ребел. – Как у тебя меняется голос. Тебе ведь не нужно говорить с самим собой вслух, правда? То есть ты можешь что-то подумать, а остальные услышат твои мысли.

– Нет, я должен разговаривать, по крайней мере артикулировать звуки, потому что... ну, личность в основном и состоит из мыслей, понимаешь? Мысли – это костяк, они определяют форму и существование личности, где она начинается и где конец. Мы не можем непосредственно делиться своими мыслями…

– ..не разрушая личности, – договорила за него Ребел.

– Да, правильно, это все равно что разрушить перегородку между двумя зародышами в яйце – желтки сольются.

– К тебе в самом деле возвращаются знания Эвкрейши.

Ребел отвернулась.

– Зря тебя это так радует. Это словно... я чувствую, как эти воспоминания подступают все ближе и подавляют меня. Они все принадлежат ей, ни одна из них не моя, и они на меня влияют. Они изменяют меня, делают похожей на нее. – Ребел удержала в себе смутное желание зареветь от беспомощности. – Иногда я думаю, что однажды эти воспоминания накатят на меня и я утону в них.

Уайет коснулся ее руки.

– Твоя личность всего лишь маска, – произнес он голосом ваятеля структур. – В конечном счете она не важна. Ты – твое существо, твоя душа – здесь, в этой голове, в этом теле.

Ребел вздрогнула от его прикосновения и повернулась. И тут, это случилось с быстротой молнии, как во время тренировки, когда Трис добрался до ее горла, Уайет притянул Ребел к себе, и они слились в поцелуе. Ребел желала его так сильно, ей даже не верилось, что он первый потянулся к ней.

– Пойдем.

Уайет снова повел ее в глубь орхидеи, в темное и укрытое место. Он снял с Ребел накидку и положил рядом. Руки Уайета скользнули вниз по ее телу, трусики полетели в сторону. Он прижался лицом к ее шее.

– Подожди, – сказала Ребел. – Я хочу настоящего мужчину.

Уайет вопросительно посмотрел на нее.

– Воина. Я хочу, чтобы ты любил меня в образе воина.

* * *

Потом Ребел ехала с шутом. Они летели, без цели, смеялись и болтали.

– Придется тебе отказаться от своего необъяснимого предубеждения против психопрограмм, – улыбаясь, проговорил Уайет. – Это полезная штука. Если бы моя другая личность не управляла сейчас шератоном, я бы не мог здесь развлекаться с тобой.

Они летели все дальше и вдруг попали на карнавал.

Это происходило там, где орхидея подходила ближе всего к резервуарам. Один из длинных ее побегов был вытащен из общей путаницы лиан и привязан к шлюзу; держась за него, люди шли под веселую музыку туда, где было вырублено что-то вроде просеки внутри растения.

Снаружи карнавал был похож на скопище разношерстых загородок и шалашей, утопающих в густой зелени. Внутри он сверкал цветами и гирляндами бумажных фонариков. Жители резервуаров в накидках, ярких, как тропические бабочки, порхали туда-сюда. Из множества высушенных в вакууме лиан они сплели сетки, огораживающие площадки для поединков, кабины астрологов и колдунов, лабиринты влюбленных, павильоны для игры в рулетку и столы торговцев. Ремесленники раскрашивали доски для аттракциона «Катание на центрифуге», и из-под их рук выходили короли, быки, звездные корабли и скелеты.

Около главных ворот шла дуэль на палках. Уайет и Ребел вошли и увидели Триса, с интересом следившего за поединком.

– Смотри! – Уайет увлек Ребел в кабину, где весельчаки бросали водяные шары в стоящего вдалеке клоуна. – Дайте мне три шара!

Первый он швырнул слишком сильно, шар разлетелся на мелкие капли, пролетевшие мимо клоуна. Тот обидно захохотал, и Уайет бросил снова. На этот раз шар угодил прямо в лицо клоуну и взорвался тысячей шариков.

– Вот это здорово!