Валдар Много-раз-рожденный

Все это и многое другое я видел мельком в коротких паузах, переводя дух от нашей жаркой работы. Наш первый шанс представился, когда Наполеон предпринял первую атаку на левый фланг и центр британцев. Восемнадцать тысяч пехотинцев-французов вместе с окаймленным сталью облаком конницы Келлермана пронеслись вниз по склону от главной французской линии и поднялись на следующий гребень, где у французов были установлены семьдесят четыре орудия, готовые начать смертоносную работу. Они быстро прошли между пушками и спустились в долину перед нами. Тогда прогрохотали орудия, и буря картечи и ядер, пролетев над их головами, обрушилась в самую гущу британской линии.

Впереди стояла бригада голландцев и бельгийцев, и едва французские стрелки открыли огонь, как трусы дрогнули и побежали, как овцы. Когда они пробегали через английские ряды, англичане, одновременно смеясь и ругаясь, дали по ним залп, чтобы поторопить их на их позорном пути, а затем повернулись навстречу французам, стоя так хладнокровно и организованно под этой железной бурей, как будто это был всего лишь дождь из градин.

Это были люди Пиктона, всего их было три тысячи, и они выстроились в две тонкие красные линии. Мы были слева от них, а на возвышенности справа стоял генерал Понсонби со своей тяжелой конницей. На гребне невысокого хребта французы остановились и развернулись, восемнадцать тысяч человек против трех.

Это был момент для храбреца, и Пиктон воспользовался им. Я видел, как он взмахнул мечом и крикнул:

– Теперь залп, ребята, и на них!

Не успели они отойти и на тридцать шагов, как три тысячи ружей прогремели как одно. Передняя часть французской колонны съежилась и рухнула, а над их криками боли и ярости раздалось оглушительное британское «ура!», и три тысячи штыков двумя длинными волнами сверкающей стали бросились в атаку на фронт французов.

В момент атаки отважный Пиктон вскинул руки и упал с простреленным мозгом, но стальная линия пронеслась дальше. В течение нескольких безумных мгновений я наблюдал за яростными ударами штыков. Мои пальцы сжимали рукоять меча, каждый нерв и мускул в моем теле покалывал, а дыхание становилось все жарче и быстрее от яростной жажды борьбы и желания присоединиться к мрачной игре, которая велась так близко от меня.

Наконец французы дрогнули, их линия прогнулась назад, и мы увидели красные мундиры среди синих. Справа и слева от длинной линии раздался сигнал горна. Никогда более сладкая музыка не радовала мои уши. Мой большой клинок выскочил из ножен и взметнулся высоко над головой. Мои проверенные ветераны не нуждались в других приказах, и, сбросив уздечки на шеи лошадей, мы двинулись рысью. Рысь перешла в легкий галоп, затем в бешеный галоп, и с пистолетом в одной руке и саблей в другой мы обрушили поток стали и пламени на раскачивающийся фланг французов.

В то же мгновение конница генерала Понсонби ударила французов в левый фланг. Тем временем храбрые красные мундиры отошли, перестроились и снова ринулись вперед со штыком, и огромная французская колонна повалилась назад, раздавленная с обеих сторон и тяжело раненная в центр. Несколько мгновений она дюйм за дюймом пыталась закрепиться. Вдруг толпа у моих ног расступилась – кого-то растоптали, кого-то отшвырнули в сторону, и я увидел перед собой двух драгунов Келлермана во главе отряда, который пробивался сквозь сражающуюся массу, чтобы добраться до нас.

Я поднял своего старого скакуна на дыбы, и когда я приподнялся в стременах, чтобы облегчить его, он скакнул вперед, и я оказался между драгунами. Пока я был в воздухе, мой меч взлетел вверх. Я опустил его на шею лошади, стоявшей справа от меня, и меч прошел сквозь плоть, кости и сухожилия так чисто, что голова упала и на мгновение повисла на уздечке. Затем лошадь и всадник рухнули и вместе покатились по земле.

Пока мой меч еще двигался вниз, на мое левое плечо пришелся размашистый удар, и, несмотря на всю свою силу, я пошатнулся. Затем удар клинка острием пришелся мне в бок. Но оба раза хорошая кольчуга выдержала, и согнувшиеся клинки не причинили вреда. Я ударил драгуна слева от меня рукояткой пистолета и когда его подбородок взлетел вверх, я воткнул под него острие своего меча так, что он вышел из затылка на добрую пядь длины.

Я выдернул меч как раз вовремя, чтобы нанести удар назад противнику, который делал выпад в бок моего коня. Когда он отводил руку, я попал мечом между локтем и запястьем, и его сабля вместе с предплечьем упала в грязь. Затем меч еще раз сверкнул перед его лицом, и когда мы переехали его, под его шлемом было лишь большое красное кровавое пятно.

– Добивай, Валдар! Они отступают. Сейчас они получат, как следует!