Валентайн Понтифик. Том 2

Потом все исчезло, стало невидимым, и единственные звуки, которые можно было услышать, были рев ветра и нескончаемый барабанный стук песка о корпус плавуна.

Странное усыпляющее головокружение начало овладевать Валентайном. Ему казалось, что плавун кружится ритмично вокруг своей горизонтальной оси, судорожно дергаясь из стороны в сторону все время усиливающимися толчками.

Очень может быть, подумалось ему, наземные роторы теряли то незначительное преимущество, какое имели они, на неистово раскачивающейся поверхности реки, пройдет несколько секунд — и мотор заглохнет.

— Эта река проклята! — сказала Карабелла.

Да, так это казалось. Река была под каким-то темным заклятием. Или же, подумалось Валентайну, Стейч сама была злым духом, который добивался его роковой гибели. И теперь они все утонут. Река, у которой Валентайн уже был однажды, но которая каким-то образом позволила ему пробиться к спасению, все это время ждала своего второго шанса. И вот шанс представился…

Впрочем, теперь это уже не имело значения. В Заключительном анализе действительно все равно. Жизнь, смерть, мир, война, радость, печаль — все было одно и то же, все оказывалось словами, не имеющими смысла, всего лишь звуками, пустой шелухой.

Валентайн ни о чем не жалел. Его попросили служить, и он служил. Конечно, он сделал все, что мог. Он не увиливал ни от одного порученного дела, не предал ничьего доверия, не отрекался от клятвы. Теперь он вернется к Истоку, поскольку ветер сделал реку необузданно яростной, она проглотит всех и да пусть будет так — это не имело значения. Не имело значения!

— Валентайн!

Лицо в нескольких дюймах от его лица. Глаза глядят в его глаза. Голос, выкрикивающий имя, которое, ему казалось, он знал, и выкрикивает его снова и снова:

— Валентайн! Валентайн!

Рука, сжимающая его руку. Трясет его, толкает его. Чье лицо? Чьи глаза? Чей голос? Чья рука?

— Кажется он в трансе, Элидат.

Другой голос. Нежнее, мягче — совсем рядом с ним. Карабелла? Да, Карабелла? Кто такая Карабелла?..

Здесь мало воздуха. Люки забиты песком. Мы задохнемся, если не утонем!

— Можем мы выйти?

— Через аварийный люк. Но нам нужно вытащить его из этого состояния. Валентайн! Валентайн!

— Кто это?

— Элидат. Что с тобой?

— Ничего. Совсем ничего.

Кажется, ты наполовину спишь. Дай мне вытащить этот ремень безопасности. Вставай, Валентайн! Вставай! Плавун затонет через пять минут.

— О!

— Валентайн, пожалуйста, послушай его! — Это был другой голос, нежный голос Карабеллы.— Мы продолжаем вращаться. Мы должны выбраться отсюда и плыть к берегу. Это наша единственная надежда. Один из плавунов уже пошел ко дну, и не видно других…

— …О, Валентайн, пожалуйста, встань! Вздохни глубоко.

Вот так! Еще, еще! Эй, дай мне руку… держи его за другую, Элидат, мы отведем его к люку… так… так… только двигайся, Валентайн!

Да, только двигаться! Валентайн почувствовал слабую струю воздуха на своем лице. Он слышал, как сыплется сверху песок. Да! Да! Взобраться сюда, обогнуть это, поставить ногу сюда… шаг… шаг… взяться за это… подтянуться… подтянуться…

Он взобрался вверх, как автомат, все еще смутно осознавая, что вокруг происходит, пока не достиг верхней ступени аварийной лестницы и высунул голову в спасательный люк.

Внезапный порыв свежего воздуха — жаркого, сухого, полного песка — грубо ударил его по лицу. Он открыл рот, вдохнул песок, подавился, сплюнул. Но он, наконец, очнулся. Держась за кромку люка, он всматривался в разорванную бурей ночь. Тьма была кромешной. Фантастическое мерцание сильно уменьшилось в размерах; струи песка все еще неумолимо носились в воздухе — один завывающий вихрь за другим, бьющий в глаза, ноздри, губы.

Было почти невозможно что-либо увидеть. Они были где-то на середине реки, но ни восточного, ни западного берега не просматривалось. Плавун, сильно наклоненный на один конец, стоял в неловком и опасном положении, выглядывая на половину своей длины из свирепого хаоса реки. Других плавунов не было видно. Валентайну показалось, что он заметил головы, покачивающиеся на воде, но так ли это — точно сказать не мог; песок не позволял ничего рассмотреть.

— Спускайся сюда, прыгай, Валентайн! — услышал он голос Элидата.

— Подожди! — откликнулся Валентайн и оглянулся. Карабелла стояла внизу на лестнице: бледная, испуганная, почти окоченевшая. Он потянулся к ней, и она улыбнулась, когда увидела, что Валентайн пришел в себя.

Он подтянул ее вверх. Она поднялась одним легким прыжком и балансировала теперь рядом с ним на краю люка, проворная, как акробатка, не менее элегантная и сильная, чем в те дни, когда занималась жонглированием.