Валентайн

Но этой весной Джинни нет, и все толкуют о девушке, которую увезли и обидели. Её изнасиловали – взрослые думают, что Д.Э. не понимает, но она не маленькая – и теперь родители на Ларкспер-Лейн, в том числе её папа, постановили, что детям нельзя выходить из квартала без надзора взрослых или, по крайней мере, не предупредив, куда идут. Это оскорбительно. За ней с восьми лет не надзирали, и почти всю весну она нарушала правила – даже после того, как папа сел за стол на кухне и нарисовал ей карту.

Северная граница разрешенного гуляния – Кастер-авеню, южная отмечена пустым домом на повороте. Западная граница – переулок за домами Шепарда и Дебры Энн, там стоит миссис Шепард и хмуро глядит на грузовики, подъезжающие к «Клубу заек» и отъезжающие от него. Это сисечный бар, Д.Э. знает. В другом конце квартала, где живут Кейси Наналли и Лорали Ледбеттер, миссис Ледбеттер пристально следит за всем и за каждым. Ей ничего не стоит ухватить ребенка на велосипеде за руль и устроить допрос. Ты куда едешь? Ты что делаешь? Когда ты последний раз мылась? Остальные девочки на два года младше Дебры Энн, еще не смеют правила нарушать – так она думает – или просто матерей боятся.

Человека этого она находит так же, как находит свои сокровища. Она смотрит. Она ездит взад-вперед по переулку за домом миссис Шепард, виляя между пивных банок, гвоздей и зубастых битых бутылок. Отворачивает от камней, таких больших, что перелетишь через руль головой в стальной контейнер для мусора или в шлакоблочный забор. Острым глазом выискивает на дороге монету, неразорвавшуюся петарду, панцирь саранчи, резко сворачивает при виде змейки – вдруг это молоденький гремучник. Десятками ловит рогатых ящериц, держит на ладони и гладит пальцем твердый гребешок между глаз. Когда они засыпают, опускает их в стеклянную банку, которую возит в корзинке на руле.

В переулке за домом миссис Шепард она почти останавливает велосипед и, балансируя, смотрит на поле. Всё, что там – запретная зона: сухой паводковый канал, забор из колючей проволоки, грунтовая площадка, дом на повороте, пустующий с тех пор, как мальчика Уоллесов убило током от приемника, упавшего к нему в ванну, и, наконец, то место, где канал сужается и уходит в две стальные трубы, такие широкие, что Дебра Энн может встать там во весь рост. За этой запретной территорией – стрип-бар, открывающийся ежедневно в половине пятого. За всю жизнь её отшлепали всего несколько раз и не очень сильно, но в марте, когда миссис Ледбеттер позвонила папе и донесла, что его дочь катается на велосипеде перед этим зданием и заглядывает в дверь, когда там входит или выходит мужчина, он побелел и шлепнул её так, что зад жгло до самого вечера.

Д.Э. едет вдоль паводкового канала, в нескольких шагах от поворота перед пустым домом соскакивает с велосипеда, влезает на металлический ящик из-под молочных бутылок, заглядывает через шлакоблочный забор, а потом садится на него. Через несколько секунд спрыгивает на задний двор и, ушибшись коленом о твердую землю, охает, а потом вскрикивает. В последнее мгновение она успевает откатиться от кучки щебня – иначе пришлось бы с плачем бежать на веранду к миссис Шепард, и старуха пришла бы на выручку с пинцетом и спиртом.

Посреди двора три молодых вяза, к задней стене дома прислонены выгоревшие почти добела доски. Перед раздвижной стеклянной дверью лежат три перекати-поля, словно долго стучались в неё и в конце концов сдались. В верхнем углу двери наклейка: «Собаки не бойтесь. Дом охраняют Смит и Вессон». В прошлом июле, когда девочки бродили свободно, она, Кейси и Лорали пробрались на этот двор и запустили целую коробку петард М-80, которую нашли под трибунами в школе.

Все дома на Лакспер-Лейн более или менее одинаковы, и в этом, как у Дебры Энн, два окошка спальни выходят на задний двор. На них ни занавесок, ни жалюзи; пустые, смотрят на траву, бесстыдно и печально, как темные глазки мистера Бонэма, который живет в соседнем квартале, весь день сидит на веранде и грозит всякому, кто хотя бы одним колесом заедет на паршивую лужайку. Из-за солнца заглянуть в черное нутро дома невозможно, но легко вообразить, что убитый током мальчик смотрит с той стороны стекла и волосы у него до сих пор стоят дыбом. Прямо дрожь берет, сказала Лорали, когда они были здесь прошлый раз.

Дебре Энн хочется есть и пописать, но ей надо получше рассмотреть пустое поле между переулком и каналом. Да и картонная гадалка, которую она возит в корзинке, согласна. Не сомневайся! Когда Д.Э. спрашивает еще раз для надежности, вставив указательные и большие пальцы в четыре прорези, и считает до трех, гадалка подтверждает: Да! Иногда она задает ей вопросы, зная ответ – убедиться, что всё без балды.

Я выше буровой вышки? Нет.

Победит Форд на выборах? Вряд ли.

Папа когда-нибудь закажет в «Баскин-Роббинсе» не клубничное мороженое, а какое-нибудь другое? Нет.