Валентайн

Джесси накопил уже почти все деньги, чтобы выкупить пикап, и надеется, что успеет домой до зимы, но одна из танцовщиц говорит ему, что Бумер уехал из города. Она дает ему бумажную салфетку с новым телефоном Бумера и адресом. Он велел прийти, когда соберешь деньги.

Джесси смотрит на номер, написанный под логотипом клуба – смутной фигурой женщины с большими грудями и кроличьими ушами на голове. Пенуэлл, Техас, трейлер за старой бензозаправкой.

Как же я доберусь до Пенуэлла? спрашивает он женщину.

Это всего пятнадцать миль от города. Она ласково проводит ладонью по его руке. Прости, милый, помогла бы тебе, если б могла. И, несмотря на плохую новость, Джесси еще несколько часов ощущает тепло её прикосновения.

* * *

Дождя не было девять месяцев, и разбрызгиватели работают днем и ночью. Если кто согласен слушать, Д.Э. хвастает, что не мылась с середины июня. Только пробегает под ближайшим распылителем – и готово. Это самое лучшее в отсутствии мамы, объясняет она Эйми, а та говорит, что мать не выпускает её из виду ни на минуту.

Эйми на полголовы меньше Дебры Энн, и ресницы у неё такие светлые, что почти не видны. Девочки бегают под дождевателем на заднем дворе у Эйми, лица у них обгорели, конопатые, шелушатся. Когда челка у Д.Э. отрастает так, что лезет в глаза, она изображает овчарку: на четвереньках гоняется за Эйми по двору. Они передают друг дружке пакеты с чипсами, беспечно обмениваются небылицами, песчаными блохами и лишаями. Руки и ноги у них – в укусах насекомых, укусы превращаются в болячки, в струпья, в шрамики. Когда плечи у них приобретают цвет помидора, они сидят в тени шлакоблочного забора, не обращая внимания на мать Эйми, которая то и дело подходит к двери и настороженно оглядывает задний двор. Эйми говорит, что телефон у них звонит всё время. Вчера она слышала, как мать спрашивала кого-то, не надоело ли им, а потом так шваркнула трубкой, что у того, наверное, барабанные перепонки лопнули.

У бассейна Христианской ассоциации молодых людей, выпрямившись в кресле, сидит миссис Уайтхед с младенцем на руках, наблюдает за Эйми, впервые прыгающей с вышки. Наступает очередь Дебры Энн. Несколько долгих секунд она стоит на краю доски, дрожа, худая, испуганная, потом смотрит на Эйми, которая плывет стоя в глубокой стороне бассейна, подбадривает её, – и бросает свое тело в воздух. Она врезается в воду, всплывает, работая ногами, и эти несколько секунд ей кажется, что теперь она способна на всё. Эйми говорит, что у неё такое же чувство.

Этим ощущением проникнуты их тела, мышцы, жилы, кости, они велят: двигайся. Они звезды легкой атлетики, гимнастики, олимпийские пловцы, чемпионки по прыжкам в воду и синхронному плаванию. Пока миссис Уайтхед меняет пеленку малышу и пытается кормить его из новой бутылочки, они притапливают друг дружку и ныряют с бортика. Сидя на шероховатом дне, смотрят снизу на стайку детишек – их тощие ноги отбрасывают длинные тени на дно. Они задерживают дыхание сколько могут, и, когда всплывают, фыркая и пыхтя, миссис Уайтхед стоит на краю бассейна и кричит, призывая помощь.

Что ты выдумала? кричит Эйми и тут же, набрав воздуху, ныряет, сильно работая ногами, уплывает от матери.

Мы не тонем! говорит Дебра Энн. Мы играем.

Миссис Уайтхед перекладывает младенца на другое бедро и поправляет на нем чепчик. Вылезайте-ка, посидите минуту, говорит она Дебре Энн. Пожалуйста, сейчас же.

Эйми читает интервью Карен Карпентер в «Пипл» и дает зарок выпивать как минимум восемь стаканов воды в день. Уходят; Эйми в кабинке снимает купальник и одевается. Д.Э. огорчается вслух, что отец слишком много работает, а она его плохо кормит. Макароны с сыром не назовешь сбалансированным питанием. Эйми говорит, что мать не спит ночами и всякий раз, когда отец приезжает в город, они стоят на кухне и ругаются из-за суда. На прошлой неделе кто-то из них разбил лампу.

Папа хочет, чтобы мы вернулись на ранчо, немедленно, – говорит она Дебре Энн. Он сказал, что больше не будет платить и за аренду, и по закладным. Мать бывает настоящей стервой. Последнее слово Эйми произносит медленно, тянет его, оно повисает в воздухе между ними, как запах чего-то вкусного – масленого попкорна или размякшей шоколадки.

* * *

Когда она спрашивает Джесси, где он был недавно, почему хочет быть один, он говорит, что сам не знает. Может, из-за жары, но последнее время у него постоянный шум в здоровом ухе, легкая боль, и она не утихает, даже когда закрывается бар и вышибала выключает музыку.

Он не рассказывает ей, что шум не прекратился, когда одна из танцовщиц вынула из стопки чаевых несколько долларов и сказала: Спасибо, Джесси, ты очень милый. Не проходит, когда он протирает полы и выносит мусор в контейнер, когда получает зарплату и прощается с барменом, тоже ветераном, который позволяет ему вымыться в душе до прихода танцовщиц. Джесси благодарен за это, очень. Но хорошо было бы, если бы тот предложил ему посидеть и выпить с остальной обслугой после долгой ночи.