Валентин Пикуль

«Конечно, читатель вправе спросить меня, почему я назвал свой роман “бульварным”. Отвечу. Всю жизнь я писал военно-политические романы, но критики упрямо именовали меня “бульварным” писателем. И чем больше становился накал патриотизма в моих исторических романах, тем настойчивее блюстители порядка обвиняли меня в “бульварщине”.

Наконец я понял, что угодить нашим литературно-газетным Зоилам (в переносном смысле — придирчивым, недоброжелательным, язвительным критикам. — А. П.) можно лишь одним изуверским способом — написать воистину бульварный роман, дабы их мнение обо мне как о писателе полностью подтвердилось. Заодно уж, идущий навстречу своим критикам, я щедро бросаю им жирную мозговую кость…

Я написал эту вещь на примере исторических фактов столетней давности, но думается, что вопросы любви и морали в прошлом всегда останутся насущными и для нашего суматошного времени».

Так родился короткий роман «Ступай и не греши».

Единомышленники и «разномышленники»

Начну с двух листочков, на которых Пикуль оставил наброски своих мыслей:

«Отдельно существуют писатели, творящие литературу, и отдельно от них существует Союз писателей, нечто вроде бывшего корпуса жандармов, которые действуют по салтыково-щедринскому шаблону: “Ташши и не пушшай!” Конечно, эти людишки в сталинских френчах, десятками лет сидевшие наверху, держались не за литературу, а за своё место в президиуме, чтобы смотреть на всех сверху вниз, как барышня на сороконожку. Недаром же их называли “застрельщиками литературы”, как будто литература — это полигон, где испытываются на прочность писательские шкуры…»

«Когда все кричали, я стоял и молчал. Потом зависть взяла, дай, думаю, и я крикну. Только пасть разинул, тут мне по загривку — хлесть и говорят: “Чего разинулся?” Я отвечаю, мол, “все кричат и мне захотелось”. “Дурень, — объяснили мне, — тут кричат по списку, те самые, которые кричать от власти уполномочены, а тебя в списках орущих нетути — сиди и помалкивай…”»

Валентин Пикуль был членом Ленинградской писательской организации, крупнейшей (после столичной) в РСФСР. В ЛПО много лет существовала чрезвычайно напряжённая, конфликтная ситуация. Захвативший ключевые позиции в руководстве организации клан совершенно деформировал её работу, преследуя, как правило, узкогрупповые цели, далёкие от литературных задач. В результате из четырёхсот членов ЛПО по меньшей мере половина не была занята творческой работой и по существу не принимала участие в современном литературном процессе. Эта номинальная часть членов ЛПО, существующая за счёт Литфонда, находилась в прямой экономической зависимости от руководства и давно использовалась им в качестве послушного инструмента в осуществляемой политике, то есть включалась в «список уполномоченных кричать от власти».

Молодые, талантливые, обездоленные, но неуёмные ленинградские писатели решили учредить ассоциацию «Содружество» — самостоятельное подразделение ЛПО. Основная задача «Содружества» — борьба за истинную перестройку всех сфер жизни.

«Мы — часть ленинградской литературы, — говорилось в программе ассоциации, — и нами руководит чувство ответственности перед читателями, интересы отечественной культуры, понимание ответственности литературы перед народом. Цели “Содружества”: отказ от командно-административных методов руководства литературой, возрождение инициативы и человеческого достоинства писателя, творческая независимость, соревновательность талантов. “Содружеству” равно чужды и ложно понятый, беспочвенный интернационализм, и пропаганда национальной исключительности…»

Всё это и стало темой письма, опубликованного в начале года в «Московском литераторе» под заголовком «Во имя творческой независимости». Среди четырнадцати подписей под письмом была и фамилия Валентина Пикуля.

Не очень веря в успех затеи, Валентин тем не менее поддержал литературный мятеж писателей революционного Питера…

К концу года «Содружество» всё же было узаконено и решением пленума правления СП РСФСР выделено в самостоятельную Ленинградскую областную писательскую организацию. Но сколько на это было потрачено нервов и…. бумаги. Весь год по поводу обстановки в писательских организациях Ленинграда были дебаты: от писем и статей в газетах до митингов.

И почти все желающие клюнуть «Содружество» не преминули пнуть Пикуля. Иногда не явно, а скажем, так:

«Да в ЛОПО нет ни одного значительного писателя!»

Это, надо понимать, и о Валентине Пикуле — самом читаемом писателе в стране.

Но Валентин Саввич не реагировал на такие выпады, он к ним давно привык. Помню, перед съездом писателей, на котором, кстати, имя Пикуля вообще не упоминалось в докладе, по телефону интересовались, приедет ли писатель на съезд.

— А ему никакого приглашения не поступало, — уведомила я.

Из секретариата Союза писателей мне любезно объяснили, что разговор идёт не о делегатах съезда, а о гостях.

Так же любезно пришлось пояснить абоненту-собесед-нику, что Пикуль в литературе не гость…