Валентин Пикуль

Не забыли Пикуля и работники музея имени великого писателя А. М. Горького. Директор музея Т. А. Рыжова обратилась к Пикулю с просьбой:

«В музее А. М. Горького, на родине писателя в литературной композиции предусмотрен показ материалов о лауреатах премии А. М. Горького и их произведений в теме “Горький и современность”. Музей формирует коллекцию этих материалов. Мы убедительно просим Вас поделиться с нами некоторыми материалами для нашего музея: фотографией, книгой, желательно “Крейсера”, за которую Вы были удостоены премии, рукописями или какими другими удобными для экспонирования документами, предметами…»

31 декабря 1988 года в «Советской России» была опубликована миниатюра «Как попасть в энциклопедию». Валентин Саввич мог быть доволен. Тяжёлый, болезненный год прожит с большой пользой для людей. И для этих дорогих людей он написал свою последнюю большую книгу «Честь имею», полную публикацию которой как раз в канун Нового года закончил журнал «Наш современник», удостоив автора за это произведение своей премии.

В добрый путь — «Честь имею».

Глава двадцатая НАСТУПИЛА ЭПОХА ГЛАСНОСТИ

В канун Нового года Валентина Саввича посетил коллега по перу писатель-маринист Николай Черкашин. Много общих тем для разговора нашлось у двух моряков. Особенно Пикуля интересовали причины гибели теплохода «Нахимов», поскольку Черкашин написал книгу об этой страшной трагедии. На полку Пикуля встала книга «Последний рейс “Нахимова”» с дарственной надписью автора: «Валентину Саввичу Пикулю с пожеланиями счастья на наших суровых дорогах…»

Начало нового года Валентин Пикуль встречал в спокойной обстановке, работая над миниатюрами. Под бой курантов он заканчивал зарисовку «Русский аббат в Париже».

По опыту многих лет я знала, что работа над миниатюрами — это очередное перепутье в творчестве писателя, пройдет ещё немного времени, и он выберет свою тему, своего героя, за которым быстро последует в очередное далёкое путешествие.

На сей раз раздумья на перепутье затягивались…

Ещё в ноябре прошлого года Валентин Саввич отправил директору издательства «Современник» Леониду Анатольевичу Фролову заявку, в которой, в частности, говорилось: «Предлагаю вниманию издательства новый роман о Сталинградской битве (условное название «Сталинград»).

Объём романа, опять-таки условно, определяю никак не менее 40 авторских листов. 20 листов вчерне мною уже написаны.

Сейчас я жду перевода с немецкого языка книги западногерманского историка фон Гёрлица “Паулюс: я стою здесь по приказу!”, после чего могу приступить к дальнейшей работе».

В меру своих сил и способностей я активно участвовала в переводе книги, но ожидаемого большого интереса к предоставляемым Пикулю материалам не наблюдала. Он ещё не сделал своего выбора и работал над миниатюрами, систематизируя их, занося на карточки.

Склонить писателя к сталинградской теме не смогли даже пришедшие почти одновременно в январе месяце просьбы о возможности публикации будущего романа из «Волгоградской правды» и журналов «Советский воин» и «Подъём».

«Сталинград» никак не перевешивал «Нефть»…

Общественная жизнь в это время была наполнена неординарными событиями. Я запоем читала газеты, Валентин Саввич тоже проявлял к ним большой интерес. Весьма интересны его комментарии:

— Вот до какого маразма может дойти человекообразное существо, выпущенное из клетки на демократическую площадку. Это ж надо придумать такое: «Можно всё, что не запрещено!» Да у нас запрещено только «ходить по газонам», «бежать по эскалатору», «входить в зрительный зал после третьего звонка» и тому подобное… А кто, где, когда запретил лгать, клеветать, воровать, убивать?.. Никто! Значит — можно! Правда, за это могут потом наказать, но это уж дело десятое. Главное, что можно. Тем более что за ложь и клевету, например, практически никогда не наказывают. Вот в чём вся чудовищность и весь идиотизм такого перестроечного лозунга…

— Всё-таки есть у нас думающие талантливые люди, но их и близко не подпускают к власти, — сказал Пикуль.

Поговорив с доктором Малышко, я предложила супругу поехать в санаторий. Делать это пришлось очень тактично, поскольку поездка в санаторий неразрывно связана с привычными понятиями «подлечиться и отдохнуть», отношение к которым у Пикуля было негативное.

Лечиться он не хотел, а что такое «отдыхать», он не знал.

— Никогда не пойму людей, говорящих: «Ну, всё! Теперь поеду за город и буду отдыхать». У меня всегда вопрос к таким: «Если ты собрался отдыхать, то что собираешься делать во время отдыха? Ибо человек, просто отдыхающий, — это ненормальность в моём представлении. Я могу лечь спать, могу читать, могу думать, но отдыхать — никогда. Ненавижу отдыхающих!» — таково было кредо писателя.

Сошлись на том, что он едет в санаторий работать, а я ему помогать и заодно отдохнуть от домашне-кухонных забот.