Валентин Понтифекс

Но как трудно не вспоминать все время о перемене, происшедшей в их жизни, думал он, спускаясь по бесконечной винтовой лестнице на улицу. Так много перемен. Когда-то они с матерью работали на улицах Лабиринта: она выпрашивала кроны у проходящей знати, а он бегал за путешественниками, настойчиво предлагая им свои услуги в качестве гида за полрояла или около того, чтобы провести их по живописным диковинам подземного города. А сейчас он пользуется покровительством Коронала, и мать за счет его новых связей стала буфетчицей в кафе во Дворе Шаров. И все это – за счет удачи, сверхъестественной и невероятной удачи.

А только ли в удаче дело? Когда ему было всего десять лет, он предложил свои услуги высокому светловолосому человеку, даже не подозревая, что этот незнакомец был не кем иным, как Короналом Лордом Валентином, свергнутым и оказавшимся в Лабиринте, чтобы добиться поддержки Понтифекса в борьбе за утраченный престол.

Но само по себе это событие могло и не иметь никаких последствий.

Хиссуне часто спрашивал себя, чем же он так приглянулся Лорду Валентину, что заставило Коронала вспомнить о нем, отыскать после реставрации, забрать для работы в Доме Записей, а теперь призвать в святая святых государственного управления. Вероятно, причиной тому его непочтительность, саркастические замечания, холодная, небрежная манера держаться, отсутствие благоговения перед Короналами и Понтифексами, и его самостоятельность, проявившаяся уже в десять лет. Должно быть, это и произвело впечатление на Лорда Валентина. А эти рыцари из Замка, подумал Хиссуне, все такие вежливые, изысканные: наверное, в глазах Коронала я выглядел чужаком, почище какого-нибудь хайрога. А ведь в Лабиринте полно всяких мальчишек.

Любой из них мог бы уцепиться за его рукав. Но удача улыбнулась именно мне.

Он вышел к небольшой пыльной площади, на которой стоял его дом. Узкие кривые улочки района Двора Гваделумы, где прошла его жизнь, разбегались в разные стороны, а по бокам виднелись скособочившиеся от возраста тысячелетние ветхие здания, составляющие границу мира. При резком, слишком ярком свете – таким светом, столь не похожим на мягкое золотисто-зеленое солнце, лучи которого никогда не достигали подземелья, был залит весь этот уровень Лабиринта – выщербленная серая кладка старых зданий просто кричала о страшной усталости, об изношенности камня. Хиссуне попробовал вспомнить, замечал ли он когда-нибудь раньше, насколько тут убого и уныло.

На площади было полно народу. Мало кто из обитателей Двора Гваделумы испытывал желание сидеть вечерами в четырех стенах своих полутемных клетушек; они собрались здесь, чтобы послоняться по какой-нибудь аллее.

Хиссуне в его блистательных новых одеждах казалось, что все, кого он когда-либо знал, вышли на улицы поглазеть на него, похихикать, пофыркать, окинуть злобным взглядом. Он увидел Ванимуна, родившегося с ним в один день и час и ставшего когда-то чуть ли не братом, и стройную, с глазами-миндалинами младшую сестру Ванимуна, которая уже подросла, и Хойлана с тремя его кряжистыми братьями, и Никкилона, и маленького с угловатым лицом Гизмета, и продававшего сладкие корешки гумбы вроона с глазами-бусинками, и Конфалума-карманника, и трех старых сестер-хайрогш, которых в открытую называли метаморфами, чему Хиссуне никогда не верил, и еще кого-то, и еще… И все смотрят, и у всех в глазах молчаливый вопрос: почему ты так вырядился, Хиссуне, к чему эта пышность, зачем эта роскошь?

С неспокойной душой шел он через площадь, понимая, что банкет вот-вот начнется, а идти еще далеко. Путь ему преграждали все, кого он когда-либо знал.

Первым подал голос Ванимун:

– Куда собрался, Хиссуне? На маскарад?

– Он на Остров направился, с Леди в бирюльки играть!

– Да нет же, он собирается охотиться с Понтифексом на морских драконов!

– Дайте пройти, – спокойно сказал Хиссуне, видя, что толпа становится все плотнее.

– Дайте пройти! Пропустите его! – весело закричали они, и не подумав расступиться.

– Где же ты раздобыл эту клоунскую хламиду, Хиссуне? – поинтересовался Гизмет.

– Взял напрокат, – откликнулся Хойлан.

– Спер, наверное, – сказал один из его братьев.

– Нашел подвыпившего рыцаря в темной аллее и обобрал его как липку!

– Прочь с дороги, – сказал Хиссуне, которому спокойствие давалось все труднее. – У меня важное дело.

– Важное дело! Важное дело!

– Он идет на прием к Понтифексу!

– Понтифекс хочет сделать Хиссуне герцогом!

– Герцог Хиссуне! Принц Хиссуне!

– А почему бы не Лорд Хиссуне?

– Лорд Хиссуне! Лорд Хиссуне!