Валентин Понтифик

Она предложила ему трапезу из калимботов и гумбы и угостила вином бледно-лавандового цвета, на которое он посмотрел с неудовольствием, поскольку вино не входило в число тех напитков, которые пьюривары употребляли в древние времена. Он не стал пить его и даже не поднял сосуд в новомодном приветственном жесте, что не осталось незамеченным.

Когда с формальностями было покончено, Данипьюр заговорила напрямик:

– Я люблю неменяющихся ничуть не больше, чем ты, Фараатаа. Но твоя цель недостижима.

– И какова же, по твоему мнению, моя цель?

– Избавить мир от них.

– Думаешь, это невозможно? – осведомился он с легким удивлением в голосе. – Почему же?

– Их двадцать миллиардов. Куда им деться?

– Неужели во вселенной нет других миров? Они пришли оттуда, пусть возвращаются обратно.

Она прикоснулась кончиками пальцев к подбородку; этот жест означал несогласие и отвращение к его словам. Фараатаа не позволил себе отреагировать на него раздражением.

– Когда они пришли, – сказала Данипьюр, – их было совсем мало. Теперь же их много, а сообщение Маджипура с другими мирами стало совсем незначительным. Неужели ты не понимаешь, сколько времени потребуется, чтобы вывезти с планеты двадцать миллиардов жителей? Я думаю, мы никогда не сможем от них избавиться – они будут плодиться быстрее, чем грузиться на корабли.

– В таком случае, пусть остаются здесь, а мы продолжим войну против них. Они будут убивать друг друга из-за еды, и через некоторое время еда закончится, оставшиеся люди умрут от голода, и их города превратятся в обиталище призраков. И мы покончим с ними навсегда.

Снова кончики пальцев прикоснулись к подбородку.

– Двадцать миллиардов трупов? Фараатаа, Фараатаа, будь реалистом! Хотя бы представь себе, что это значит. В одной Ни-мойе намного больше народу, чем в Пьюрифайне, а сколько еще других городов? Подумай, какая поднимется вонь! Подумай, сколько болезней начнется из-за разложения такого количества плоти!

– Если они вымрут от голода, плоти останется немного. Даже разлагаться будет нечему.

– Фараатаа, ты так игриво рассуждаешь об этом…

– Разве? Ну, ладно, пусть игриво. На свой игривый манер я сокрушил угнетателя, под пятой которого мы корчились четырнадцать тысяч лет. Я игриво загнал их в хаос. Я игриво…

– Фараатаа!

– Данипьюр, я уже достиг очень многого – на свой игривый манер. И не только без помощи с твоей стороны, но в условиях твоего постоянного противодействия. И теперь…

– Выслушай меня, Фараатаа! Да, ты высвободил могучие силы и нанес неизменяющимся такой удар, какого я даже представить себе не могла. Но теперь пора остановиться и подумать о последствиях того, что ты сделал.

– Я уже все обдумал, – ответил он. – Мы вернем себе наш мир.

– Возможно. Но какой ценой! Ты обрушил на их земли разные болезни и вредителей – но удастся ли так же легко остановить этот мор? Ты вывел разных чудовищ и выпустил их на волю. А теперь ты намерен завалить мир миллиардами разлагающихся трупов. Или ты, Фараатаа, считаешь, что спасти мир и уничтожить его – одно и то же?

– Болезни исчезнут вместе с зараженными растениями, которые по большей части бесполезны для нас. Новых животных выведено немного, а мир велик. К тому же ученые заверили меня, что монстры не способны к размножению, и мы избавимся от них вскоре после того, как они выполнят свою задачу. И в отличие от тебя я не очень-то боюсь разлагающихся трупов. Стервятники нажрутся досыта, а из оставшихся гор костей мы построим храмы. Победа за нами, Данипьюр. Мы вернем себе наш мир.

– Ты слишком самоуверен. Они еще не начали отбиваться – но что будет, когда начнут? Фараатаа, что, если они нанесут ответный удар? Я прошу тебя, Фараатаа, вспомни, что сделал с нами лорд Стиамот.

– Лорду Стиамоту для полной победы понадобилось тридцать лет.

– Да, – согласилась Данипьюр, – но и армии у него были малочисленные. А сейчас неизменяющихся в десятки, в сотни раз больше, чем нас.

– Но теперь мы владеем искусством насылать на них мор и чудовищ; во времена лорда Стиамота мы такого не умели. И их численное превосходство обратится против них же, когда закончатся запасы еды. Да они не тридцать лет – тридцать дней не смогут воевать против нас, когда голод раздирает их цивилизацию на части!

– Голодные воины могут сражаться гораздо яростнее раскормленных.

Фараатаа засмеялся.

– Воины? Какие воины? Данипьюр, ты говоришь глупости. Они сделались совсем мягкотелыми.

– Во времена лорда Стиамота…

– Лорд Стиамот жил восемь тысяч лет назад. Все прошедшее время жизнь давалась им очень легко, и они превратились в расу трусливых недоумков. А самый большой недоумок это их лорд Валентин, блаженный дурачок, категорически не приемлющий насилия. Неужели мы должны бояться короля, у которого не хватает духу убивать врагов?

– Согласна, его бояться нечего. Но мы можем использовать его, Фараатаа. Именно это я и намерена делать.

– Каким образом?

– Ты же знаешь, что он спит и видит, как бы договориться с нами.

– Я знаю, – сказал Фараатаа, – что он явился в Пьюрифайн с глупой надеждой вступить в переговоры с тобою и что ты мудро избежала встречи с ним.