Валентин Понтифик

Семпетурн покачнулся, чуть не упал, удержался на ногах, ухватившись за одного из своих спутников в зелено-золотой одежде, и сделался от прилившей к лицу крови цвета спелого черного винограда.

– Кто этот человек? – спросил Валентин.

– Это брат Короля Снов, – пролепетал Семпетурн.

– И почему он так похож на лорда Валентина, каким тот был прежде?

– Потому… потому что…

– Ну, говорите же.

Колени Семпетурна затряслись, он медленно наклонился, почти касаясь дрожащими руками земли.

– Потому что он украл тело короналя и благодаря этому смог узурпировать власть… и потом милосердием того самого человека, которого сверг…

– Так-так… И кто же, в таком случае, я?

– Вы лорд Валентин, – упавшим голосом ответил Семпетурн.

– Неверно. Еще раз скажите, Семпетурн: кто я?

– Валентин… понтифик… понтифик Маджипура…

– Ну, наконец-то. И если я понтифик, то кто же корональ?

– К-к… кого из-изволите назначить, мой император.

– Я назначил лорда Хиссуна, который ждет вас, Семпетурн, в Ни-мойе. Итак, собирайте своих рыцарей, отправляйтесь на восток и верно и безропотно служите короналю. Идите, Семпетурн! Идите!

Он еще раз отправил всплеск силы к Семпетурну, и тот зашатался, окончательно потрясенный, и упал на колени.

– Мой император… мой император… простите меня…

– Я задержусь в Кинторе на пару дней, – сказал Валентин, – и прослежу, чтобы здесь все было в порядке. А затем, думаю, придется отправиться дальше на запад, где предстоит еще больше работы.

Он повернулся и увидел, что Карабелла смотрит на него так, будто у него выросли крылья или рога. Он улыбнулся ей и сложил губы, изобразив поцелуй. «Изматывающий труд, – подумал он. – Теперь хорошо бы выпить пару добрых бокалов вина, если оно еще осталось в Кинторе…»

Он взглянул на драконий зуб, который все это время держал в руках, погладил его пальцами, снова услышал колокольный звон и подумал, что ощущает в душе странное движение, будто там взмахивают могучие крылья. Он взял у Карабеллы шелковый платок осторожно завернул зуб и вручил со словами:

– Побереги эту штуку у себя, моя госпожа. Потом я возьму ее у тебя. Думаю, она мне пригодится.

Окинув взглядом толпу, он снова увидел ту женщину, Миллилейн, которая преподнесла ему зуб. Она не отрываясь смотрела на него, и глаза ее пылали так, что страшно становилось – будто бы она с трепетом и восторгом взирала на какое-то божественное существо.

Глава 3

Хиссун не сразу понял, что разбудил его громкий спор, происходивший прямо за дверью его спальни. Он сел, нахмурился, поморгал спросонья. В большом окне слева виднелось красное рассветное зарево на восточном горизонте. Он очень поздно лег, готовясь к ожидаемому в этот день прибытию Диввиса, и, конечно, ему совершенно не хотелось просыпаться ни свет ни заря.

– Что там творится?! – рявкнул он. – Во имя Божества, объясните, что случилось!

– Мой повелитель, мне необходимо немедленно увидеть вас, – прозвучал голос Алсимира. – Часовые говорят, что вас нельзя будить ни в коем случае, но я просто обязан доложить!

Хиссун тяжело вздохнул.

– Я вроде бы проснулся. Так что заходите.

В двери повернулся ключ, отпиравший задвинутый им изнутри засов, и появился чрезвычайно взволнованный Алсимир.

– Мой повелитель!..

– Что случилось?

– На город напали, мой повелитель!

Хиссун вдруг почувствовал, что полностью проснулся.

– Напали? И кто же?

– Невиданные чудовищные птицы. Крылья, как у морских драконов, клюв вроде косы, и с когтей капает яд.

– Таких птиц не бывает.

– Это, несомненно, какие-то зловредные твари, созданные метаморфами. Они налетели на Ни-мойю незадолго до рассвета, громадной стаей – сотни, если не тысячи. Известно уже о самое меньшее полусотне жертв, и дальше будет только хуже. – Алсимир подошел к окну. – Смотрите, мой повелитель, вон они, над старым герцогским дворцом…

Хиссун уставился туда. В ясном утреннем небе кружила стая ужасных образин; птицы были огромными, крупнее гихорнов, крупнее даже милуфт, и куда более уродливыми. Крылья у них были не птичьи, а черные кожаные, растянутые между вытянутыми пальцами, и действительно очень походили на крылья морских драконов. Страшные, длинные, кривые клювы – ярко-красные, а длинные вытянутые когти – ярко-зеленые. В поисках добычи они стремительно пикировали, налетали, снова взмывали вверх и опять пикировали на кого-то, а внизу, на улицах, люди метались в ужасе в поисках укрытия. Прямо на глазах Хиссуна какой-то мальчик лет десяти-двенадцати неосмотрительно появился на улице, с книжками под мышкой, явно направляясь в школу, вышел из дому прямо на пути одной из тварей. Та камнем рухнула вниз и, расправив крылья футах в десяти над землей, выбросила вперед неожиданно длинные ноги. Сверкнули когти, распоров курточку и оставив кровавый след на спине, и птица стремительно взмыла вверх, а мальчик рухнул наземь, несколько секунд бился в жутких конвульсиях и замер. Тут же с неба вслед за убийцей упали, как камни, еще три-четыре птицы и принялись жрать.

Хиссун выругался сквозь зубы.

– Хорошо, что разбудили меня. Какие-нибудь меры уже приняты?