Валентин Распутин

Сколько в России служителей искусства, которые тогда снимали льстивые фильмы о Ельцине, рьяно агитировали за него перед президентскими выборами, злобно поносили ту часть истории страны, которая кончилась с его «восшествием на престол»; сколько их, с тем же рвением взявшихся обливать грязью своего «калифа на час» после его ухода и привычно славить как «государственника» нового хозяина Кремля — несть им числа! Не стыдно ли им четверть века спустя вспоминать о своих фильмах и лакейских выступлениях, о своём флюгерстве? Удобно ли им сохранять свою личину «народных заступников», когда со страниц нестареющих книг Валентина Распутина звучат слова героя рассказа «В больнице»:

«Одни и те же трубадуры дурили нас и десять лет назад, дурят и сейчас. А мы уши развесили. Но если вы согласны с ними сегодня, значит, надо признать, что вчера они дурили нас, потому что говорили совсем наоборот… То капитализм — чудовище, то рай. Если бы они могли, они бы и солнце развернули, чтобы всходило на западе. А нам, дуроломам, пришлось бы со спины отращивать перед… Если эта свора в голос запела, что выгода для России вот там — значит, выгода совсем с другой стороны. Так потом и оказывается. Безошибочная ориентация, ни компаса, ни азимута не надо».

Глава восемнадцатая БЕСЫ? НЕ ТАК УЖ ОНИ СИЛЬНЫ!

Время «новых русских»

С началом девяностых годов Валентин Распутин пишет рассказы «Россия молодая» и «В одном сибирском городе», в которых, на мой взгляд, сошлись две творческие стихии, присутствовавшие и раньше в его произведениях, но здесь проявившиеся особенно зримо. Я имею в виду страсть публициста и яркий художественный дар повествователя. На этот счёт был у нас с писателем и разговор:

A. Р.: Демократическая критика пеняла тебе «на избыток» публицистики в художественных произведениях. Говорили, что, мол, повесть «Пожар» «подпорчена» публицистикой. И я, к своему удивлению, прочёл в какой-то публикации, что ты согласился: «Да, да, в этой повести многовато публицистики». Но, позволь, разве в русской литературе такого не бывало? Сколько публицистических страниц у Льва Толстого в повести «Крейцерова соната» или в романе «Воскресение»? А у Достоевского — в «Бесах», в «Преступлении и наказании», в других романах? Его знаменитые «Записки из Мёртвого дома» при таком взгляде вообще можно назвать документальными очерками, а на самом деле эта книга поразительна и по своему художественному исполнению, и по нравственному воздействию на читателя. Что ты по этому поводу скажешь?

B.Р: Да, русская литература без публицистики никогда не существовала. Нет такого писателя, который бы не обращался к публицистике. Возьмём самое начало нашей словесности: «Слово о полку Игореве». Разве это не публицистика? Или «Слово о погибели Русской земли». И так не только в прозе, но и в поэзии. Пушкин, из «Пиндемонти»:

Не дорого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова, —

это ли не публицистика? Или знаменитое стихотворение «Клеветникам России». Да многое, многое. Почитаем лермонтовскую «Думу»:

Печально я гляжу на наше поколенье!..