Валентин Распутин

Писатель отыскивал на карте Тобольск, Иркутск, реку Томь, Байкал и Лену… «С тем же чувством, — признавался он, — с каким вглядывались бы мы в живые лица наших прямых предков почти за два столетия до нас, рассматривал я полузнакомые наивные очертания. С неё, с этой карты, Сибирь всё ещё представлялась загадочной и сказочной страной, великой и необмерной. Так хотелось когда-нибудь побывать в ней!»

Хранитель сокровищ предложил Распутину осмотреть архив, и писатель передал своё впечатление от этого осмотра читателю:

«…двигался я от экспоната к экспонату, от Библии Карла XII к древним рукописям, от святыни к святыне с какой-то подавленностью и стыдом: вот вам и технократы! И уже не удивился, когда рассказали мне, как несколько лет назад алюминиевый завод в Сундсвале решил расширить своё производство, но город потребовал от него гарантий, что расширение не повлечёт за собой дополнительных загрязнений. Гарантий таких компания дать не могла и отказалась от реконструкции. Наверное, и у неё есть свой архив с культурными ценностями.

Как не согласиться с великими: насколько поднять, настолько и уронить может любую страну её отношение к культуре».

Одну из совместных с Распутиным зарубежных поездок припомнил Владимир Крупин:

«В 1972 году мы по командировке Союза писателей отправились в Финляндию. Я был коммунистом, Валя в партии не состоял. По мнению спецслужб, мы вели себя в этой стране слишком вольно. На одном из приёмов один из нас неловко пошутил: „У нас в Москве пасмурно, а у вас — солнце. Значит, Господь больше любит капитализм“. За неудачную шутку, которую тут же напечатали западные газеты, нас какое-то время не выпускали за границу».

Итак, чем же отличался автор «Прощания с Матёрой» и «Живи и помни» от тех «полпредов советской литературы», которые почти единолично представляли её за рубежом? Зорким взглядом на жизнь по ту сторону границы? Осмыслением уроков, которые дают соседние страны? Сердечным вниманием к их традициям и культуре? Да. Достоинством? Равнодушным отношением к собственной известности? Отсутствием «гибкости» в суждениях? Без сомнения.

Как рождаются книги

После публикации первых повестей Распутина многие периодические издания, особенно литературные, стали брать у писателя интервью, интересоваться: «Как рождаются ваши книги? Есть ли у вас свои творческие секреты?»

Это закономерно. Когда появляется новый яркий талант, он вызывает живой интерес и у читателей, и у коллег-писателей. Поэтому приведу одну из бесед с Распутиным на творческие темы, благо, что он всегда рассказывал о собственной работе интересно и откровенно. После выхода в свет повести «Прощание с Матёрой» Распутин ответил на вопросы журналиста «Литературной газеты»:

«— Как я пишу? Никаких предварительных заготовок у меня, как правило, нет. Даже никакого плана не составляю заранее. Единственно, что делаю, приступая к работе, — завожу словарик для каждого действующего лица. Стараюсь просто разделить язык героев, чтобы слова не повторялись. Пишу главами, причём иногда не представляю, что будет в следующей, как не знаю во всех деталях завтрашнего дня. Вначале считаю удачей, если за день получится страница. На заключительном этапе сижу за столом с утра до вечера. Тогда выходит по пять-шесть страниц.

— Где вы предпочитаете быть, когда работаете над новой книгой?

— В начале работы нужно полными днями быть одному. В конце, когда появляется рабочее настроение, могу писать где угодно.

— Читаете ли вы во время работы над новой вещью какие-либо не относящиеся к ней книги?

— Читаю то, что на время отвлекло бы от мыслей о работе, чтобы с утра появилось ощущение некоторой её новизны и желания её. Но это не отдых. Нет, чтение — это тоже работа, работа и мыслей, и чувств. Всего того, что называется душевной и умственной организацией человека, которую в определённом смысле можно сравнить с рекой, принимающей в себя новый приток. После хорошей книги читатель — уже не прежний человек, а человек иной, более богатой наполненности…

— Как к вам приходит образ, как возникает внутреннее ощущение, что это „то самое“?