Валентина

– …снять шкуру с кота? Это ты собирался сказать? – продолжал насмехаться Паксон. – Не беспокойся, брат! Время от времени я буду привозить к тебе Валентину, чтобы она видела, как ты старишься в своем Гнезде Орла.

– Ты на самом деле хочешь, чтобы все так и случилось? – охрипшим голосом спросил Менгис.

– Конечно! Я же только что сказал тебе это!

– Следовало убить тебя в тот день в Мессине!

– Да, – издевался Паксон, – именно так и следовало тебе поступить!

– Прощай, брат! Помни, что я тебе сказал: не поднимайся больше на эту гору! Передай привет Саладину. И еще, Пакс, – добавил Менгис напоследок, – когда в следующий раз будешь в Багдаде, осмотри пещеру у воды. Ты приятно удивишься, увидев, как некогда был богат Саладин. Моим людям потребовалось несколько недель, чтобы перенести его добро в другую пещеру… ради большей сохранности. Тебя ждет завидная жизнь очень богатого человека!

Сузив глаза, Паксон смотрел на Менгиса, покидавшего комнату. Не солгал ли он? Нет, Менгис никогда не лжет! Паксон подозвал пантеру и покинул Гнездо Орла, смятение царило в его душе и мыслях. Выражение горечи оставалось в глазах, когда он спускался с горы, возвращаясь в долину.

ГЛАВА 24

Валентина мрачно смотрела на сад, залитый дождем. Уже больше недели непрестанно лились с неба потоки воды, и кожа оказывалась холодной и влажной на ощупь, как если бы кровь не струилась по жилам.

Девушка прошла на балкон и постояла, глядя на мокрый куст багряника.

– Я обещала тебе, Рамиф, что Хомед не узнает о твоей смерти, пока не закончится война, и тайна до сих пор не раскрыта.

Саладин и его военачальники покинули Напур. О Паксоне Валентина ничего не слышала с тех пор, как он обнаружил полные доверху кладовые и последовал за нею в Аламут. Освободившись от висевшей над ней угрозы, она должна была бы обрадоваться, но душа не находила успокоения. В последнее время девушка все больше и больше сомневалась в справедливости своих поступков. Какое право имела она держать народ Напура в неведении относительно смерти глубоко почитаемого всеми правителя? Не преувеличивал ли Рамиф жадность и злобу своего сына? И зачем только взвалила она на свои плечи всю тяжесть ответственности за решения, влияющие на судьбы других?

– О Рамиф, – прошептала Валентина, глядя на заветное место под кустом багряника, – если б только ты мог сейчас поговорить со мной! Скоро твой старый друг Мохаб присоединится к тебе в загробной жизни, и я потеряю еще одного дорогого мне человека.

Девушка вытерла слезы тыльной стороной руки, наблюдая, как дождь стучит по листьям багряника. Неожиданно дождь прекратился, и внезапный порыв ветра согнул куст так, что ветви коснулись земли.

Валентина напрягла зрение, ей показалось, в саду кто-то есть. Неужели нашлись желающие прогуляться в такую погоду? Она прищурилась и увидела Хомеда и Дагни. Снова порывисто подул ветер, и Дагни ухватилась за одну из длинных ветвей, чтобы удержаться на ногах. Когда порыв ветра стих – так же быстро, как и налетел, – Валентина услышала женский голос:

– Говорю тебе, твой отец похоронен здесь, под этим кустом. Зачем иначе Мохаб приходит сюда молиться? Я притащила тебя сюда в эту ужасную бурю, потому как все уверены, что никто не отважится выйти из дома в такую погоду. Ну, Хомед, теперь видишь? Если присмотреться, можно заметить, землю здесь копали, она не так плотно утоптана!

Необыкновенный свет озарил сад, и сияние напомнило Валентине огни в море, которые видела она во время плавания. Девушка понимала, что должна немедленно покинуть балкон и бежать в сад, но оказалась не в силах пошевельнуться и застыла в ожидании ответа Хомеда.

Вдруг она заметила Мохаба, старик крался по саду, освещенному этим призрачным светом. Что-то блестело в его руке. Бесшумно подбирался он к Хомеду.

Дагни оглянулась и увидела Мохаба как раз в тот момент, когда он занес длинную изогнутую саблю, нацелившись прямо в середину спины сына Рамифа. От пронзительного женского крика холод пробежал по спине Валентины.

Хомед обернулся и успел увернуться от удара. Вдруг появилась Розалан, она тоже направлялась в сад. Из-за полноты, вызванной беременностью, шаги у нее были тяжелыми, движения – неловкими.

– Мохаб, где ты? – звала бедуинка, не подозревая о драме, разыгрывающейся неподалеку.

– О Боже, нет! Нет! – возопила Валентина, осознав, какой опасности подвергается подруга.

Необычное сияние начало меркнуть, легкий ветерок вновь стал порывистым. Даже со своего места на балконе Валентина могла слышать звон серебряного колокольчика, привязанного к кусту багряника.

Последняя вспышка света медленно гасла. Колокольчик соскользнул с ветки и упал к ногам старика. Мохаб нерешительно шагнул вперед, распрямил сгорбленные плечи, бросился на Хомеда и глубоко вонзил саблю в его грудь.