Валери Дайсон. И явится цербер (СИ)

За четыре часа я просмотрела много старых статей, пару реестров домов, которым уже несколько сотен лет, но пока нигде не нашла нужной Грею информации. «Он точно уверен, что дядя Ален именно в нашем архиве нашел упоминание о его предке?» Я решила посмотреть ещё одну стопку газетных вырезок за 1690–1750 годы и пойти в кафе перекусить. Полдень уже давно миновал, я слишком задержалась сегодня в архиве, а мне ещё нужно успеть застать отца во время перерыва. А то он, как обычно, скажет: «Извини, дочь, подозреваемого привезли». И повесит трубку.

Я осторожно просматривала содержимое папки, так как бумага здесь была более старой. Того и смотри, и рассыплется. Всё же этим газетам было более 250 лет.

— Здесь нет, тоже нет. Зачем я вообще этим занимаюсь? — я покачала головой, аккуратно листая статьи. — А это что? Что она здесь делает? — в середине папки я нашла довольно свежую газетную вырезку. Судя по бумаге, ей было лет десять.

На такого рода вещи у меня глаз был намётан. Я с легкостью могла определить, сколько бумаге лет, только лишь по её одному виду, а ещё по тому, как шуршит страница, какие заглавные буквы использовались в тексте. Не зря я два последних года ходила на спец факультатив в университете. Там мы много чего изучали, в том числе, как определить возраст бумаги.

Я достала обнаруженную газетную вырезку и убрала папку, после чего стала читать статью. Упоминалось о паре, у которой семнадцать лет назад погиб ребёнок. Фамилия пары была точно такая же, как у моей семьи, и инициалы погибшего ребенка… если мои сократить, то они с легкостью совпадут.

— Это какая-то шутка? — я второй раз перечитала статью, не зная, что и думать.

Возможно, здесь писалось о наших однофамильцах. Ведь я живая, а значит речь идти никак не может обо мне. Разве что у родителей в то время был второй ребенок. Сестра-близнец? Это был полный бред. Я точно уверена, что являюсь единственным ребёнком в семье. Или же… Взгляд мой упал на чёрно-белую фотографию ребенка. Я моргнула. Девочка, точная копия меня в детстве, смотрела на меня с газетной вырезки и ярко улыбалась. Кажется, я помнила эту фотографию. Она ещё висела у нас на стене у камина.

Я отбросила статью, как будто она вдруг превратилась в ядовитую змею. И кое-как, выйдя из оцепенения, набрала отца.

— Валери, что-то случилось?

— Пап, ответь, только честно. Я единственный ребенок в семье? — статья даже на расстоянии нервировала меня.

Моё сердце помимо воли стало быстро стучать. Я сжимала и разжимала ладонь, отводя взгляд в сторону, только бы не смотреть на эту газетную вырезку. Она у меня почему-то вызывала неосознанный страх, заставляя паниковать без всякой на то причины. «Если эта статья просто утка, то почему мне так страшно?»

— Конечно. Ты же и сама это знаешь. Кроме тебя, у нас с твоей матерью больше не было детей, — я почему-то почувствовала небольшой холодок в районе подмышек.

— Тогда, быть может, в этом городе жили наши однофамильцы? — я искала причину, чтобы успокоиться.

— Почему ты задаёшь такие странные вопросы? — отец переложил трубку телефона в другое ухо.

— Я нашла тут одну статью.

— Хм… я, кажется, догадываюсь, какую. Валери, не стоит верить тому, что там написано, — голос отца вдруг стал немного напряжённым. Как будто, он в одночасье весь сжался. — Ты же знаешь, журналистам лишь бы сенсацию выдать, — отец неловко рассмеялся. Я сжала телефон. Мне слишком хорошо был знаком этот его смех. Он иногда так делал, когда действительно не знал, как что-то скрыть.

— Папа, скажи мне правду. Кто тогда умер?

— Валери, просто забудь. Тебе незачем лезть в прошлое. Тебе скоро в университет ехать. Лучше подумай об учёбе. Я тебя прошу, — я тяжко вздохнула, но ничего не ответила. Да и что я могла сказать?

Согласиться? Когда твоя фотография в хрониках… С одной стороны и правда не хочется в это дело лезть, оно пугает до дрожи в коленках, так как я всегда знала, что моя семья что-то от меня скрывает. С другой… мне хочется узнать, почему эта статья вызывает у меня ужас. Я хочу понять, чего именно я боюсь: того, что написали о моей смерти или же… я нахмурилась. Внезапно воздух рядом со мной стал сгущаться и превращаться в зелёный дым.

— Валери, ты обещаешь? — как только голос отца проник мне в уши, зелёный дым исчез.

«Показалось? — я потерла висок. — Неужели от чтения статьи могли появиться галлюцинации?»

— Да, да, я обещаю. Ладно, пока. Ты, наверное, сейчас занят, я тебе позже позвоню.

— Валери… — я сбросила вызов и направилась к выходу из архива, даже не выслушав до конца отца. Сейчас мне срочно требовался свежий воздух. А то здесь как-то душно стало. А ещё нужно позвонить Рэю. Пусть по своим журналистским связям выяснит, кто написал эту статью, и действительно ли это была газетная утка.

Хорошо, если это так. Потому что в ином случае, я не знаю, как объяснить то, что мёртвый человек жив до сих пор. Ни в одном из известных мне двух миров это невозможно. Разве что у меня и правда была сестра-близнец.

Глава 8. "Клиника"