Валерий Брюсов. Будь мрамором

«Он не только руководил институтом, — вспоминал бывший заместитель ректора (по выбору от студентов) Александр Корчагин. — Не раз бывал он вынужден во всеоружии отстаивать в кругу работников Наркомпроса право на существование этого института, ибо в то время самый принцип основания литературного вуза многим казался сомнительным»^{22}. Ставший после смерти Брюсова ректором Вячеслав Полонский даже при поддержке Луначарского не смог спасти ВЛХИ: после первого выпуска в конце марта 1925 года было объявлено, что институт переводится в Ленинград, а уже в июне он был закрыт. С 1925 по 1930 год существовали Высшие государственные литературные курсы (там учились Даниил Андреев и Арсений Тарковский), но заменить ВЛХИ они не могли.

Отличительной особенностью института было активное участие студентов во всех сферах жизни: они «входили в состав академического совета, предметных комиссий, приемных комиссий, с их мнением считалась администрация»^{23}. Одни, как поэт и стиховед Михаил Малишевский, привлекались к преподаванию, другие к хозяйственной работе, требовавшей, в условиях вечной нехватки всего, энергии и физической силы. Известны случаи принятия во ВЛХИ без экзаменов: осенью 1921 года Брюсов, по рекомендации Фриче, зачислил в институт (точнее, сначала в школу поэтики) будущего члена-корреспондента АН СССР Леонида Тимофеева^{24}, год спустя — армянских поэтов Егише Чаренца и Геворга Абова (национальным кадрам уделялось особое внимание)^{25}.

Знавшая Брюсова лишь в последний год его жизни Рафальская утверждала, что ректор «к большинству студентов относился с какой-то неодобрительной иронией», признавшись, однако, что «время моего учения в институте было временем развенчания в моей душе Брюсова»^{26}. Видимо, все дело в этом, потому что другим запомнилась совершенно иная картина. «Меня всегда поражала забота Валерия Яковлевича о студентах, — говорил через тридцать лет после его смерти бывший парторг института Иван Козлов. — И неизменно поражала его редкостная деликатность и даже какая-то стеснительность со студентами. […] Авторитет Брюсова был велик, а доступен он был для всех»^{27}. «При всяком обращении нас, студентов, к Валерию Яковлевичу лицо его из сурового, сосредоточенного, порой как будто сердитого — делалось ласковым, излучающим скрытую нежность. Казалось, он готов сделать для нас все, что может. И он действительно делал все и для самого института […] и для каждого из нас в отдельности», — вспоминал выпускник ВЛХИ Павел Лазовский. В доказательство — два эпизода из его воспоминаний.

«При поступлении в институт мы сдавали коллоквиум по некоторым общеобразовательным предметам. В это время в аудиторию вошел Валерий Яковлевич. Мой сосед что-то замялся при решении алгебраической задачи. Заметив угрожающую молодому поэту заминку, Брюсов пододвинул к себе листок с условием задачи, решил ее и, передавая решение соседу, тоном извинения тихо проговорил:

— Вот как нужно решать, видите: ничего трудного нет. Почему вы замялись — не пойму».

«Не помню уж по какому случаю у нас была организована скромная вечеринка. Участников было мало — не все знали о ней. В разгар веселья, когда между танцами и песнями затеяли какую-то игру, чуть ли не детскую, вроде „кошки-мышки“, в аудитории незаметно появился Валерий Яковлевич. Он остановился у двери, с любопытством наблюдая за игрой. Одна из студенток втянула его в эту игру. И Валерий Яковлевич, забыв свое положение, отбросив всякую официальность, принял самое деятельное участие в нашем веселье. Он бегал, ловил, увертывался, приседал и заразительно смеялся при всякой удаче. По всему было видно, что он чувствует себя с нами хорошо, проявляя непринужденную простоту»^{28}. Неудивительно, что после празднования его пятидесятилетия в Большом театре, уже в час ночи, он приехал во ВЛХИ на студенческий банкет. «Все обрадовались и несколько удивились, что он так быстро покинул общество „больших людей“.

— А мой отчий дом как раз здесь, среди вас! — объяснил Валерий Яковлевич. Как же весел, обаятелен, остроумен и чистосердечен, ясен и молод душой почти до детской наивности был Брюсов в ту юбилейную ночь!»^{29}. Днем раньше, выступая с ответной речью на своем юбилее в ГАХН, он вспомнил книгу «одного из молодых символистов» «Возвращение в дом отчий», сказав, что переживает сейчас нечто подобное. Автором этой книги был Сергей Соловьев.

За четыре года ВЛХИ подготовил около девяноста выпускников, а многие студенты младших курсов продолжили образование в МГУ. Гениев среди них не оказалось, но было немало известных, талантливых и очень разных литераторов: прозаики Сергей Бородин, Степан Злобин, Иван Катаев, Лев Шейнин; поэты Елена Благинина, Николай Дементьев, Василий Наседкин, Иван Приблудный, Михаил Светлов; литературоведы Николай Вильям-Вильмонт, Сергей Макашин, Борис Пуришев, Леонид Тимофеев; очеркисты Борис Агапов, Иван Козлов и Иван Рахилло; переводчики Иван Кашкин и Рита Райт-Ковалева.