Валерий Брюсов. Будь мрамором

На что же оставалось надеяться? На молодежь, которая пока ничему не научилась и которую еще можно было чему-то научить.

Глава девятнадцатая «С Пифагором слушай сфер сонаты»

1

Мечтой Брюсова было создать «консерваторию слова» — государственное высшее учебное заведение для подготовки разносторонне образованных литературных работников: не только поэтов, прозаиков, драматургов и переводчиков, но редакторов, журналистов, фольклористов и библиографов. Он участвовал в работе различных студий и курсов^{1}, но понимал, что этого мало. Большевистская власть была падка на новое и небывалое — подобных учебных заведений не было нигде в мире — но ее требовалось убедить в необходимости такого учреждения, если не для мировой революции, то хотя бы для пропагандистских нужд. Идею активно поддержал Луначарский. Осенью 1921 года между ними состоялся разговор, который запомнила жена наркома:

«— Валерий Яковлевич, наконец, вас можно поздравить, теперь вы победили всех врагов и супостатов.

— Только с вашей поддержкой, Анатолий Васильевич. Без вас все бы провалилось… Надеюсь, вам не придется раскаиваться в том, что так энергично помогали нам; ведь это, в сущности, ваша идея.

— Безусловно. Ну, я уже поздравил вас, можете и вы поздравить меня»^{2}. Насчет авторства идеи Брюсов, конечно, польстил собеседнику, но без помощи наркома успех был бы невозможен.

Высший литературно-художественный институт (ВЛХИ), как назвали «консерваторию слова», возник из слияния студии Лито Наркомпроса, курсов Дворца искусств, созданного в 1919 году по инициативе Луначарского, и Государственного института слова, влившегося в его состав в начале 1922 года. ВЛХИ получил помещение Дворца искусств — особняк графов Соллогубов на Поварской (дом 52), известный как «дом Ростовых» из «Войны и мира». Однако институту предшествовало еще одно учебное заведение, недолгая история которого заслуживает упоминания.

Первая государственная профессионально-техническая школа поэтики была создана осенью 1921 года и находилась в коммунальной квартире в доме 24/27 на углу Спиридоновки и Садово-Кудринской улиц^{3}. Ее ректором была Адалис, среди лекторов значились Брюсов и Сергей Соловьев. Расклеенные по Москве афиши заинтриговали начинающего литератора Владимира Фефера именем ректора: «Мне казалось, что это бородатый символист с горящими, как костер, глазами». Вступительный экзамен свелся к разговору о поэзии, а затем «в течение последующих месяцев учились мы многим заманчивым наукам у людей удивительных». 15 октября начались занятия. «Ни твердого, ни нетвердого расписания занятий сначала не было. […] Части преподавателей, объявленных в афише, мы так и не видели. […] Педантично аккуратным был Брюсов. Лишь один-единственный раз, в жгучую метель, он пришел запорошенный снегом с опозданием на 7 минут». Просуществовавшая полгода^{4}, школа стала пробным вариантом «консерватории слова», хлопоты о создании которой в то время вошли в заключительную стадию.

Брюсов вместе с Адалис вел занятия по вольной композиции и читал лекции по русской литературе, однако их содержание оказалось гораздо шире. Он «учел особенности нашей, в большинстве не очень грамотной, аудитории и умел находить такую форму лекций и бесед, что они незаметно, исподволь делали из нас культурных людей. Сжатость, конкретность, умение отобрать необходимую предельную дозу излагаемого материала были характерными чертами его сообщений. Он понимал все трудности для многих из нас занятий по специальным дисциплинам, когда элементарные приемы не были еще полностью освоены. […] Общеизвестно, что простота и ясность при популяризации предмета являются следствием глубокого его знания. Этим качеством Брюсов владел в совершенстве. […] Брюсов был деликатен, он не обрывал, не высмеивал, шутки его были добродушны и не обидны»^{5}. Ученикам просто повезло, а для учителя это была тренировка перед главной работой.

Шестнадцатого ноября 1921 года ВЛХИ был официально открыт. Вступительное слово произнес Луначарский: «Несомненно, что литературное творчество может быть поставлено как предмет преподавания. Этот опыт и взял на себя Наркомпрос, создавая Высший литературно-художественный институт. Опыт крайне тяжелый, ибо это первый опыт во всем мире»^{6}. Затем выступил Брюсов, назначенный ректором: «Гениев — писателей и поэтов из вас здесь, может быть, и не сделают, но литературно образованными людьми, культурными работниками вы будете»^{7}.