Валерий Еремеев

Вдруг раздался звонок в дверь. – Кого там ещё принесло? – проворчал, подымаясь Саныч. Это оказалась соседка. Вместо ожидаемого Паши или Перегара. – Сударыня! – воскликнул Саныч. – Ужели вижу сно-ва вас я! Чему обязан праздник сей? – Опять шумели прошлой ночью. – Я принимал лихих гостей. – И что ж теперь, не спать соседям? – Настаивать я не могу. – Да не смешно вот. – Ну, а если я всё-таки, да рассмешу? – Скорей в лесу чего-то сдохнет. – Ну, так в лесу повальный мор -Заяц скушал мухомор,Перед волком отрубился,Волк тем зайцем подавился,Об волкa медведь споткнулся,Пузом на сучок наткнулся,Завалил собой сосну,Придавил сосной лису,Брызнула та потрохами,Покосило птиц зубами, -Понаделала деловСтая дохлых воробьёв -Посекли шрапнелью лес,Падая они с небес.Ветер дует на сосну,Нет зверей теперь в лесу. Саныч был в ударе, пусть и околесица, но слова риф-мовались сами собой. Талант не пропьешь. Сочинитель-ский – в том числе. Кристину он не рассмешил, но та всё ж улыбнулась. – Слу-ушай, – протянула она, переходя на “ты”. – Это ты так с ходу придумал, иль стишок знакомый подвернул-ся?

– Хочешь проверить? – прищурился Саныч. – В другой раз. А сейчас я ещё раз прошу тебя не шу-меть ночью. – Вот, чтоб мне провалиться! – перекрестился Саныч. – Может, зайдёшь? У меня бардак, но есть водка и душа нараспашку. – Не, – усмехнулась Кристина. – Опять же, как-нибудь в другой раз. Саныч закрыл дверь и вернулся к Мите и табуретке. – Кто заходил? – спросил Полсотни. – Соседка. – Хорошая? – Хорошая. Только ругается, что шумлю ночами. – А мы больше не будем, – вздохнул Митя. – Я так и сказал. Прошёл час. Они попивали водку и посматривали те-левизор, обсуждая происходящее. Началось кино “Баязет”. Шла уж неизвестно какая серия. Русские солдаты защища-ли осаждаемую турками крепость. Наших мучила жажда. Трупы отчаянных солдат, допечённых жаждой, с фляжка-ми, во множестве лежали за крепостными воротами на бе-регу реки. Вдруг в спальне послышалось движение. Затем дверь отворилась и через порог в зал на карачках вполз Андрей. – Налейте, – сказал он, пьяно улыбаясь. – Ну, Баязет! – засмеялся Митя. – Блин, от жажды не дадим пропасть! – захохотал и Саныч. Он налил полстопки, и добравшийся на четверень-ках до табуретки Ведерников отчаянно замотал головой. – По-о-олную! – смеялся уже и Андрей. – Понял. – Саныч долил водки до краёв. Ведерников залпом выпил, и Митя тут же сунул ему на вилке дольку селёдки. – Гы-гы-гы, – закусив, гоготал Андрей, сидя на полу. – Водка уже не вставляет, хлороформу бы! Гы-гы-гы! Так я провожу свой досуг. Дайте сигарету. Чего смотрите?

– Кино, – ответил Саныч. – Наши умирают, но не сдаются. Кругом кровь и турки. – У нас с Турцией было десять войн, – блеснул эру-дицией полуживой Андрей. – Во всех вы победили. Не ез-дейте туда отдыхать, турки нас не любят на генетическом уровне. Митя протянул Ведерникову сигарету. Тот взял с табу-ретки зажигалку, прикурил. Но, скурив лишь до половины, затушил окурок в пепельнице. Взгляд его резко помутнел. Он проговорил: – Наливай ещё. – Блин, – сказал Саныч. – Куда ты спешишь? – А чё цедить-то, братка? Наливай, и пойду-ка я спать. Саныч налил стопку. Андрей выпил, закусил и по-полз на четвереньках обратно в спальню, невнятно на-певая: – Где-то на белом свете, там, где всегда мороз… А через час сотрапезнички услышали, как его рвёт. – Блин! – схватился Саныч за голову, представляя свою постель в блевотине. Матрас навсегда впитает дух же-лудочного сока Андрея. Они с Митей зашли в спальню. На кровати сидел Ве-дерников и, скривив лицо, боролся с тошнотой. По его подбородку была размазана красная блевотина. И вся бе-лая постель была перемазана кровью – теперь сомнений в этом не было. – Ё-о! – только и вырвалось у Саныча. Он подскочил к Ведерникову. – Больно? Тот отрицательно покачал головой. – Тошнит? – вновь спросил Саныч. Теперь Андрей кивнул утвердительно. Тогда сотрапез-нички вдвоём потащили Ведерникова под руки в туалет. Тот на ногах не стоял. Но до унитаза дотерпел. Там его вновь вырвало. Желчью с кровью. Между позывами Андрей по-просил оставить его. И сотрапезнички вышли.