Валерий Гаврилин

Гаврилин стал приезжать всё чаще. Вместе обедали, обсуждали последние консерваторские новости. И вот в один из таких визитов, 22 октября 1958 года, произошло наконец событие знаменательное: «День в день через два года после нашего знакомства Валерий сделал мне предложение. Было это у нас на балконе, на Фонтанке, 26. Я тогда сказала: «Как же жить будем? — имея в виду его стипендию и мою малую зарплату. — Ведь мы бьёмся, как рыба об лед». — «Будем биться вместе», — ответил он. Ответа я не /шла. Долго я ещё была в раздумьях: боялась разницы в возрасте, хотя при общении с ним никогда её не ощущала. А всё-таки? «Ведь время неумолимо, и когда-нибудь это скажется: я буду для него стара», — рассуждала я» [21, 36].

Через много лет жена художника Юрия Селивёрстова — друга Гаврилина — сказала Наталии Евгеньевне, что Гаврилин однажды поведал Селивёрстову: «Я в самую первую встречу, тогда, на лестнице, сказал себе: я на ней женюсь».

Долго ещё Наталия Евгеньевна взвешивала все «за» и против». А сомнения разрешил один декабрьский вечер: «Валерий, будучи студентом, подрабатывал, так как стипендия была маленькая — всего 200 рублей. Моя мама его надоумила, что он может зарабатывать деньги как концертмейстер в хореографических кружках. В одном таком коллективе балетмейстером была Елена Павловна Годарова — большой мамин друг. Вот у неё-то Валерий и работал. Как-то Елена Павловна пригласила наше семейство на чай и сказала: «Пусть и Валерий придёт — он нам поиграет». У неё был рояль, у нас такого счастья не было. Пришли к Плене Павловне, расположились в её огромной комнате в коммунальной квартире, посредине — рояль, весь заваленный нотами и чем попало. На стенах — огромные портреты её родных в тяжёлых золочёных рамах, так не гармонировавших с этой запущенной, не ремонтировавшейся со времён блокады комнатой. Вскоре пришёл Валерий. Елена Павловна попросила его сыграть, что он хочет. Он играл Шумана, Шуберта, Бетховена. «Сыграйте что-нибудь своё», — попросила хозяйка. Первый раз я увидела Валерия за роялем — и всё было для меня решено: это был не мальчишка, а вдохновенный взрослый человек! И я почувствовала, что без него я уже не смогу. После моего согласия он просил моей руки у мамы и бабушки. Валерий, хотя знаком был с ними уже немалое время и знал, как они по-матерински к нему относятся, чувствуя ответственность момента, всё-таки волновался ужасно. А когда волновался, то всегда растягивал слова, поэтому речь получилась довольно длинной. Согласие было получено, и мы решили пожениться, когда он закончит I курс консерватории».

Гаврилин написал своей маме, и её согласие тоже было получено. К будущему браку он отнесся со всей серьёзностью, много думал о том, как сложатся отношения с женой. И даже посоветовался со своей тётушкой, жившей в Ленинграде. Наталии Евгеньевне он пишет: «…у меня уже был по твоему поводу разговор у тётки — не про тебя именно, но по поводу подобных вещей вообще. Она такого мне наговорила про всякую грязь, что если б у меня была не ты и если б я не знал, что есть ты, то смог бы испугаться на всю жизнь. Но так не случилось, а случилось наоборот, я только понял, что для меня ты одна звезда, как говорят музыковеды.

Весь Ваш Валер ВВВ» [21, 38].

Решено было пожениться, когда Гаврилин окончит первый курс консерватории. А пока… свидания, прогулки, походы в кино — июнь, сирень, белые ночи. Подали заявление в загс на 22 июня — как назло, в понедельник. Поэтому решено было сыграть «свадьбу наоборот»: сначала праздник, а потом загс.

И вот все собрались на даче у тётушки Наталии Евгеньевны — в Мельничном Ручье. Тётя Оля, её муж и бабушка Софья Владимировна подарили молодым деньги на покупку шкафа. А мама, Ольга Яковлевна, — две простыни. Подарки по тем временам совершенно роскошные, не всяким молодожёнам выпадало такое счастье.

За обеденным столом, на котором стоял гигантский букет специально собранных по такому случаю садовых цветов, собрались все самые близкие люди: родственники (всего пять человек), дорогая университетская подруга, Ирина Мельницкая, да ещё одна супружеская пара, проживавшая на той же даче. Все ждали жениха — он задерживался, сдавал последний экзамен. Наконец Гаврилин приехал, вручил тёте Наталии Евгеньевны сумку с ветчиной, купленной на собственные деньги (со стипендии), и сел рядом со своей будущей супругой. «Вечер прошёл чудесно! — вспоминает Наталия Евгеньевна. — Было сказано столько тёплых слов, и все желали счастья, счастья и счастья! И мы сидели такие счастливые! Конечно, обручальных колец у нас не было, но это не помешало нам счастливо без них прожить без малого 40 лет!

Мы прогуляли всю эту чудесную белую ночь напролёт, на следующий день опять гуляли, веселились, вечером уехали в Ленинград.

Наутро пришли в ЗАГС, где и расписались (как тогда говорили), и с этого дня, 22 июня 1959 года, я стала Гаврилиной, женой Валерия. Так началась наша семейная жизнь» [21, 39].