Валерий Харламов

Во многом из-за этих его нестандартных действий, непредсказуемости от Харламова всегда ждали чуда. «Его мышление было создано для игр. Харламовское понимание ситуаций отличалось от принятых канонов. С шайбой или с мячом шел он не туда, куда предполагали соперники, а бросался в самую гущу, на эшелонированный участок обороны, чем вызывал смятение у противника и создавал оперативный простор для партнеров. Мог сделать всё и в одиночку, от первого хода до последнего, но чаще делился с товарищами радостью лихой атаки. Харламовские импровизации — это хоккейные мелодии, которые были столь любимы в его бытность и над которыми не властно время», — убежден партнер Харламова по тройке в детско-юношеском ЦСКА Владимир Богомолов.

Работая совместно с журналистом Олегом Спасским над автобиографией, Харламов в конце повествования поделился любопытными наблюдениями о своем видении базовых принципов хоккея. Среди них он особенно выделял игровую скорость. «Моя скорость — это скорость составления задач, которые не по силам разгадать защитникам. Перехитрить опекуна, поймать его на ложный прием, оставить его с носом доставляет мне, не скрою, величайшее удовольствие. Вот мчатся на меня два защитника, каждый размером с приличную гору, но я спокойно иду на сближение, показывая то одному, то другому, что намерен провести поединок именно с ним, а в последний момент проскакиваю между ними, как между Сциллой и Харибдой, к воротам соперника. Так забросил я в Канаде шайбу в матче с хоккеистами ВХА, и этот мой гол показывали потом несколько раз по телевидению, — с удовольствием вспоминал Валерий Харламов. — Но еще больше я люблю коллективные голы, голы, которые мы забиваем втроем — Борис Михайлов, Владимир Петров и я. В одну секунду следуют два паса в одно касание. Шайба летит от моей клюшки к клюшке Бориса, от него в то же мгновение к Володе, и тот отправляет ее мимо защитников, мимо вратаря, выманенного вперед, в незащищенные ворота».

Что же такое фирменная харламовская обводка и что нового, помимо «проскакивания между Сциллой и Харибдой», привнес в этот компонент Валерий Харламов? «На льду он любил отпустить шайбу в пространство между собой и защитником, с которым затевал игру в кошки-мышки. Тот азартно бросался за легкой добычей. Тонко чувствуя дистанцию, Валерий выкрадывал шайбу буквально из-под носа защитника — и был таков. Позже это назовут обводкой будущего. До Харламова классическим считался постоянный контроль шайбы — у него она бывала вроде бы и ничейная», — признавался Владимир Богомолов.

«Обводка — вот одна из страстей и одна из самых сильных сторон этого игрока. На первых порах он даже злоупотреблял ею, но потом все образовалось, и Валерий поставил ее на службу звену. Его скоростные проходы, его филигранный дриблинг позволяют ему стремительно проходить в зону, оставляя за спиной защитников соперника или, наоборот, притягивая их как магнитом к себе. Это открывает оперативный простор для партнеров, — анализировал игру Харламова его кумир Всеволод Бобров. — Валерий во время обороны своих ворот как бы умышленно чуть отстает, чтобы при первой же возможности рвануться вперед. Он как дамоклов меч всегда “висит” над воротами соперников, всегда готов броситься вперед, чтобы лично забить гол или создать голевую ситуацию партнерам».56

Харламовская обводка не имела ни капли сходства с чьей-либо другой. Именно она является ключом к пониманию того, что представлял из себя хоккей Харламова. «Он не применял ни величественных плавных жестов, ни проворного клюшечного фехтования мастеров, сложившихся до введения силовой игры. Его набеги на тылы соперника не были размашистыми, скорее были прямыми, с небольшими резкими отклонениями. Обводя защитников, он подправлял шайбу себе на ход самую малость. Незаметно, так, как в выездке опытный всадник неуловимыми для наблюдателя движениями направляет коня. Харламову этого было достаточно. Когда он шел вперед, все его тело волновалось, чутко жило, хитрило, загадывало загадки защитникам, — писал известный хоккейный обозреватель Юрий Цыбанев. — Харламов неведомым способом развил в себе редкое чувство игровой гармонии, вкус к атаке. Товарищам Харламова по игре оставалось быть его единомышленниками. Для них, игроков первостатейных, эта задача была несложной и приятной. Он сохранял за собой игровую инициативу в матче с любым соперником, для него не было неподходящих, неудобных. Выходил ли он в форме ЦСКА против “Спартака” или в форме сборной против команд Канады, Чехословакии, Швеции, ритма дыхания его игры не сбивал никто».57

«Валера изумительно быстро катался, ухитряясь обводить на бешеной скорости несколько соперников. Он был актером на льду и в жизни: любил петь и танцевать. Валера полукровка, его мать — испанка. Полукровки обычно талантливые люди», — признавался в интервью в 2013 году многолетний врач хоккейной сборной Олег Белаковский.58