Валерий Легасов: Высвечено Чернобылем

Как химик, ты должен понимать, что такое динамика процесса. Любого, в том числе радиоактивного.

В первые минуты после выброса радиоактивного облака наибольшую опасность представляли изотопы благородных газов. Хорошо, что по стечению атмосферных условий облако прошло мимо поселка Припять и постепенно рассеивалось в атмосфере, теряя активность. Самые активные изотопы – короткоживущие, это понятно. А потом, когда облако прошло, главную опасность представляли выпавшие из него короткоживущие компоненты, в первую очередь иод. Мало того, что активность у него большая – период полураспада всего восемь суток, так он еще и усваивается живыми организмами и, что хуже всего, передастся по пищевым цепям и накапливается в организме. Поэтому и говорили больше всего о иоде, запрещали зелень есть, молоко проверяли особенно тщательно, всех работающих защищали респираторами – прежде всего, чтобы иод не попал в щитовидку. Особо следили за этой железой…

Иод, вдобавок ко всему, еще и в волосах, растворяясь, накапливается, и этот растворенный иод уже не смыть. Поэтому многие стриглись наголо. Усы-бороды приходилось сбривать, как во времена Петра Первого…

Смотрю на академика: и правда, шевелюра у него короче, чем была весной. Тоже, небось, стригся? Но спросить об этом почему-то не решаюсь. И он тем временем продолжает.

Когда спустя месяц большая часть радиоактивного иода распалась, максимум внимания радиохимиков переместился на плутоний. Он, как известно, не столь радиоактивен, но долгоживущ и токсичен. Его накопление – даже в малых дозах – опасно для легких. Потому и плутонием с первых дней занимались. Но, поскольку он менее активен, первый месяц больше всего опасались иода. И предостерегали соответственно.

К счастью, протяженность зон с повышенной концентрацией плутония оказалась малой, а химические формы и размеры частиц, в которых он существовал, легко задерживались респираторами. Кстати, респираторы, защищавшие от всех радиоактивных аэрозолей дыхательные пути работавших в зоне, тоже дали химики…

Следующей проблемой стали уже долгоживущие изотопы стронция и цезия. Их количество, их потенциальную опасность важно знать, чтобы разумно строить стратегию реэвакуации населения – когда и куда можно людей пускать, какие способы химзащиты – дезактивации применять в дальнейшем.

В этот момент зазвонил телефон. «Некстати», – подумал я, – назначенное время подходило к концу. Но жалеть об оставленном магнитофоне не пришлось – такой это был разговор.

Звонил Анатолий Петрович Александров – директор, учитель, тогда еще президент Академии наук. Я, конечно, не слышал, что говорил он в трубку, но это можно было понять по ответам моего собеседника.

Смысл разговора: опять депутация из Киева: говорят, новая вспышка активности… Легасов отвечает сердито: у киевлян, к несчастью, вспышки слухов возникают регулярно: то реактор четвертого блока работает, то что-нибудь обваливается, то появляются свинцовые или циркониевые загрязнения атмосферы… Проверяешь – да, есть, к примеру, свинец, особенно на обочинах дорог. Но только его источник – сгорающий в двигателях машин этилированный бензин…

Возвращаемся к прерванному разговору.