Валерий Лобановский. Четыре жизни в футболе

— Времена меняются, и мы вместе с ними. На голой технике можно выехать в цирке, но не на футбольном поле.

Своего возвращения в «Динамо» он ждал долгих семь лет. Я знаю, ему несладко было на Востоке. Он не мог в той среде применить свои знания, да и чувствовал себя в Эмиратах и Кувейте чужаком. Такой теплой домашней атмосферы, как в Киеве, там и не могло быть. Основа отношений — холодный, жесткий контракт, который обязаны соблюдать обе стороны. Никакого общения с друзьями и понимания со стороны местных футбольных функционеров. Да и реализовать свой профессиональный потенциал в условиях жесткого диктата работодателей он попросту был не в состоянии. Васильичу всегда был необходим творческий простор, и он его получил только по возвращении домой. Ему хотелось доказать, что он не отстал, а по-прежнему шагает вровень с мировым футбольным процессом. И когда кто-то из пессимистов, увидев его, погрузневшего, утратившего былой блеск в глазах, говорил, что «Лобан» уже не тот, Васильич сердился: «Пусть они продолжают так считать. Я ведь и в самом деле изменился — стал более требовательным в работе. Футбол за шесть лет ушел вперед».

Он весьма болезненно реагировал на критику, и еще в советские времена обращался к людям, власть предержащим, с просьбой оградить его от укусов дилетантов. Кстати сказать, именно поэтому он очень неохотно посещал всевозможные «исполкомы», «бюро» и «пресс-конференции». Васильич предпочитал вести предметный разговор с профессионалами, а не диалог «глухого с немым».

Его помощь и поддержку в работе со сборной страны я ощущал ежедневно. Он умело сдерживал мои эмоции, бьющие порой через край — успокаивал, помогал найти верные решения. Никогда не навязывал своего мнения, убеждал, стал более терпимым к мнению оппонента.

Как по мне, его главный талант лежал в области психологии. Он умел так изложить свою позицию, точку зрения, что с ним все соглашались. Всегда соблюдал внешнее спокойствие. Его интонация в разговоре любого накала оставалась всегда ровной. Как-то я спросил Васильича, кто из политических деятелей прошлого ему импонирует более всего. Он ответил: «Уинстон Черчилль».

Я попросил его высказаться детальнее.

— Знаешь, Черчилль однажды заметил: «Мудрый политик должен уметь прогнозировать развитие и концовку любой политической ситуации...»

— Что же в этих словах тебя привлекло? Любой грамотный политик просто-таки обязан предвосхитить ситуацию, образно говоря, уметь вглядываться за горизонт.