Валерка-Председатель (Рассказы)

Со двора донесся какой-то шум, смех. Валерка подошел к окну и страшно удивился: возле сарая пенсионера Локоткова выросла гора наколотых дров. Папа и слесарь Иван Лукич со второго этажа пилили. Соседка тетя Настя колола, а пенсионер Локотков и мама складывали в сарай белые поленья.

КОНЕЦ ХИТРОЙ ЩУКИ

Генька приехал из Сибири раньше, чем ожидал Валерка. Он наконец построил в тайге громадный завод, и ему дали отпуск. Неделю не отходил Валерка от старшего брата. Повсюду следовал за ним по пятам, как Марс за соседом Локотковым. Генька не ругался и не прогонял его. Какой-то другой стал Генька. И тот вроде, и не тот. Плечи у него стали шире, лицо обветрилось, и кожа на щеках шелушилась. Голос тоже стал другой — басовитый. Только серые глаза остались такие же веселые и немножко хитрые, как у папы.

А какой храбрый после Сибири стал Генька! При папе и маме вытащил из кармана коробку папирос и закурил. И они ему ничего не сказали. Только переглянулись. А когда Генька и папа вместе проходили через двор, соседи говорили: «Эк вымахал парнище, почти вровень с отцом!»

Недолго пожил Генька в городе. Взял ружье, рыболовные снасти и укатил в Дятлово, к бабушке.

— А как же я? — спросил Валерка.

— Закончишь учебу — приезжай, — сказал Генька. — Не маленький, один доедешь.

— Ну да, доеду! — обрадовался Валерка. — Мне уже скоро одиннадцать стукнет.

— Поедешь к бабушке лишь в том случае, если в табеле не будет ни одной тройки, — сказал папа. — Учти, голубчик!

— Учту, — сказал Валерка. — А спиннинг купишь?

— Куплю.

— А катушку?

— И катушку. Какой же спиннинг без катушки?

И вот Валерка, скромно потупившись, стоит перед папой, который так и этак вертит-крутит в руках табель, но придраться не к чему: в табеле красуются пятерки да четверки. Ни одной тройки!

— Можешь ведь, сорванец, хорошо учиться, — сказал папа.

Валерке не хотелось на эту тему долго разговаривать.

— Пошли в магазин, — сказал он, — за спиннингом и за катушкой.

Толстый веселый продавец выбрал Валерке самый лучший спиннинг со всеми принадлежностями, а заодно посоветовал купить котелок с флягой внутри и маленький походный примус для ухи.

«Берите, берите, чего тут думать-гадать! — щуря крошечные с хитринкой глазки, уговаривал он. — Без примуса на озере и делать нечего… Уж поверьте бывалому рыбаку».

Валерка сразу поверил, а вот папа было заупрямился. Но вдвоем с веселым продавцом папу уговорили, и игрушечный примус с котелком и флягой внутри был тщательно упакован, перевязан шпагатом и лично вручен Валерке.

…Поезд тронулся. Папа и мама идут рядом с окном, машут руками. По их лицам Валерка видит, что они уже успели пожалеть, что отпустили его одного. Но теперь поздно! Поезд не трамвай, не остановишь. Сначала мама отстала, потом и папа исчез.

«Щука — лещ! Щука — лещ!» — радостно выговаривают колеса, и в Валеркином воображении рисуется заманчивая картина первой рыбалки… Со свистом летит в озеро блесна. Несколько поворотов катушки, и жилка натянулась струной. Осторожно, как написано в книжке «Рыболов-спортсмен», Валерка начинает подводить добычу к лодке. Щука упирается, бьет большущим хвостом по воде, но из Валеркиных рук не так-то просто вырваться. Ловкий рывок — и щука на дне лодки.

Полный рыбацкого задора и нетерпения, Валерка уговорил брата на следующее же утро отправиться на озеро. Всю ночь снились щуки да окуни. И наловил же их Валерка во сне! Целую лодку. А одна большущая зубастая щука сама прыгнула к нему и стала кусать за плечо, приговаривая:

— Вставай, слышишь? Да вставай же ты, соня!

Это Генька будил его.

Вялый, сонный (в городе он не привык в такую рань вставать), Валерка стал застегивать рубашку и… заснул.

— Так дело не пойдет, — сказал Генька, сильно встряхнув его, — или спать, или рыбачить.

— Спать, — не открывая глаз, пробормотал Валерка.

— Человек должен побеждать свои слабости, — сказал Генька и окатил Валерку из кружки холодной водой. Сон сразу как рукой сняло.

Через полчаса они были на месте.

…Над темным глубоким озером колыхался голубоватый туман. И спокойная вода казалась парным молоком с тонкой морщинистой пенкой. На той стороне в воздухе парили вершины сосен. Туман укрыл от глаз их красные стволы. В неподвижных камышах, воткнувших коричневые шишки в белесое небо, притаилась утренняя тишина. Стайка крошечных рыбешек дремала в осоке. Прозрачные плавники чуть заметно шевелились. Солнце еще не взошло, но над деревьями, выше тумана, разливалось вширь нежно-желтое пламя. В прибрежных кустах тоненько пискнула птица, в ответ колокольчиком прозвенела другая, и звонкий утренний концерт начался. Две крупные утки просвистели крыльями над головой.

Генька вывел из-за высокой осоки две скользкие, поросшие мохом посудины. Принес из кустов две пары черных весел. Посадил в посудину поустойчивее Валерку и оттолкнул от берега.

— Тонуть будешь — крикнешь, — сказал Генька. — Только не очень громко, а то рыбу испугаешь.

— А ты не станешь кричать? — спросил Валерка, видя, как брат балансирует на своем корыте.

— Не стану…

— А как же я тогда узнаю, что ты тонешь? — сказал Валерка.